Ведьма: Обреченная жить

– Стой! – мама сорвалась с места и попыталась остановить его, но силы оказались не равны.

– Я за все с вами поквитаюсь! – отец развернулся и со всей силы пихнул жену, – всю жизнь испоганила, шлюха!

Та врезалась спиной в стену и мешком повалилась на пол. Одними губами шептала дочери последние слова.

– Беги…

И Люда побежала. Сзади слышались крики, нечеловеческие вопли и глухие звуки ударов. Она вбежала в спальню, затем заперлась изнутри и легла на постель, закрыв уши руками. Спустя несколько минут крики матери прекратились. Их сменили стоны и плач ее отца. Девочка аккуратно приоткрыла дверь и прошла вдоль тускло освещённого коридора на кухню. Мужчина сидел на коленях и покачивался, завывая и всхлипывая. Весь пол заливала кровь. Смрадная, алая и означающая лишь одно. Он ее убил. Нож валялся поодаль, и девочка схватила его, выставляя вперед.

– Прости… – шептал отец, не обращая внимания на дочь, – прости меня…

– За что? – лишь один вопрос крутился на языке Людмилы.

– Она недосолила суп… – последние слова отца глубоким клеймом выжгли сами себя на душе девочки.

Вырвавшись из серой пелены страшных воспоминаний, девушка заморгала и смахнула слезы. Снаружи слышался весёлый мужской разговор, а Мокошь не сводила глаз с фельдшера. Богиня положила руку на ладонь Люды.

– Знаю, – сказала она, – ты до сих пор несёшь в себе эту боль. Обиду на того, кто должен был защищать, но нанес удар в спину.

– Я могла её спасти… запрятать ублюдка в тюрьму! – голос девушки дрожал.

– Не могла, – тихо промолвила богиня, – люди бывают очень жестоки. Но я хочу, чтобы ты помнила: всех не спасти. И ты не должна нести внутри себя вину другого человека.

– Это я…

– Нет, – жестко отрезала Мокошь, – твоей вины в смерти матери нет. Но ты все равно не можешь себя простить. Рвешься вперёд, стараясь убежать от боли. Пытаешься помочь всем и каждому, забывая о себе. Потому что боишься заглянуть в душу и увидеть там взращенную годами тьму. Потому что твой сосуд любви пуст. Отдавать больше нечего.

– Я не могу…

– Можешь. В тебе живёт огромная духовная сила. Просто позволь Александру любить тебя. Поверь… так будет правильно. Большего от тебя не требуется. Не анализируй, не сомневайся. Доверься ему, и он наполнит твою суть смыслом.

С этими словами Мокошь встала и вышла из кухни. Люда сидела и думала. Размышляла над словами богини. В них было столько тепла. А ведь фельдшер и правда бежит прочь от самой себя. Очень боится, что, доверившись вновь будет плакать. Тем временем мужчины закончили работу и проголодались. Честно говоря, девушке было не по себе в компании богов. Она чувствовала себя мелкой и незначительной. И когда фельдшер в очередной раз попыталась сбежать, ее поймал вошедший Александр.

– Почему ты всегда убегаешь? – смял ее в своих огромных руках. прижимаясь губами к волосам, – не думаешь, что пришло время обсудить наши отношения?

Она хотела. Боги видят, как хотела довериться. Но стоило Людмиле представить, что она станет уязвимой перед этим мужчиной, как внутренняя сирена начинала неистово выть. Девушка аккуратно освободилась и улыбнулась.

– Мне нужно собираться в отделение. Быстров, наверное, уже там.

– Что вы планируете? – спросил Стрибог.

– Для начала навести порядок, – сказала фельдшер, – после смены… ммм… ну в общем в новых реалиях многие решили, что закон отменили. Быстров хочет разобраться.

Александру было тяжело слушать, как Людмила с придыханием говорила о своем бывшем. Он нормально относился к Никите, особенно в свете того что теперь тот – мужчина его сестры. Но неужели его Люда все еще что-то испытывает? Волхв нахмурился. Ему не нравился ход собственных мыслей, словно кто-то вел его к ревности.

– И когда ты освободишься? Я тебя заберу, – жестко произнес он, но девушка почему-то отшатнулась и шагнула к двери.

– Я доберусь сама.

– Нет, – отрезал Александр, хватая ее за руку.