Ведьма отмщения

– Не скажи… – Мишкины ноздри хищно раздулись. – У Машки вон мужик тоже в офисе сиднем сидит, а деньги гребет лопатой. И Машка сама не на стройке бетон месит и тоже не бедствует.

– Ты опять?! – Лидочка резко села, потянулась к халатику. – Что ты чужие деньги вечно считаешь, Миша?! Ты свои научись делать! А то так и жизнь пройдет за этими подсчетами.

– Слышь, Лид, а ей ведь еще и наследство упало! – вдруг вспомнил он, и лицо его сделалось серым. – Чего же ей так все время везет-то, а?! Жила-была тетка. Старая, поганая мегера. Особо с нами и не зналась. Отца за версту обегала. С матерью будто еще как-то общалась, когда та была жива. А с отцом… Даже не помню ни одной их встречи.

– А с Машкой?

– С ней они виделись, но не особо часто.

– Ты мог и не знать.

– Мог, конечно, – не стал спорить Мишка, тяжело поднялся, потянулся за трусами, с кряхтением надел, натянув резинку на толстый живот. – Но все равно… У нее опять же, у тетки этой, пасынок был. А она возьми, и дом отпиши Машке! Вот с хрена ли?!

– Может, она любила ее? – предположила Лида и украдкой глянула на часы.

Через полтора часа к ней сюда, на ее съемную квартиру, должен был прийти клиент. Она вообще-то официально завязала, на точке не светилась, и из базы данных ее удалили, одеваться стала приличнее и скромнее. Но для себя, для своих нужд материальных, Лидочка оставила парочку клиентов.

Ну, если быть точной, клиентов было четверо. Все были солидными людьми, не желающими светиться в уличном съеме. Все были женатиками, что тоже очень даже замечательно. И все были при бабках! И платили ей за верность ого-ого сколько! Мишаня столько за месяц не зарабатывал, сколько она за три часа. Каждому из этой четверки почему-то хотелось ее именно не на час, не на два, а на три.

– Что так? Не насытился? – любила спрашивать Лидочка, готовя кофе и бутербродики разомлевшему и уставшему мужику.

– Все в порядке, малышка… Просто…

– Что?

– А поговорить? Дома-то разве получится?

Так что она одновременно выполняла роль и утешительницы, и советчицы, и любовницы, и подруги, и массажиста. У нее же как-никак было медицинское образование. Не высшее, но уколы, массаж, капельницу – это она могла. А особо когда за это щедро платили, она в лепешку разбиться была готова. И массировала, и колола, и щебетала, и ласкала.

Сегодняшняя встреча была очень важной. Клиент собрался разводиться с женой, наметил новый брак, и ей нужно было быть невероятно соблазнительной – он же должен отвлечься от проблем. Обворожительно мудрой – в ее советах он нуждался теперь, как никогда. Ну и, конечно же, привлекательной. А на это уйдет час минимум. Времени в обрез. Мишку надо выпроваживать.

Но он вдруг и сам засобирался. Оделся, душ не принял, урод.

– А че я, грязный, что ли? – удивленно вскинул он белесые брови, когда она сделала ему замечание. – Я же сексом занимался с любимой женщиной, не картошку копал.

Логика потрясающая! Лидочка терпеливо улыбнулась, подставила Мишке щеку для поцелуя, выслушала от него очередную порцию нытья про Машку, ее мужа и сволочного отца, не желающего разменивать квартиру и давать деньги ему на свадьбу.

– Но свадьба будет, малыш! – пообещал он, странно озорно сверкнув в ее сторону глазами. – Я сто пудов что-нибудь придумаю.

– Что? – устало вздохнула Лидочка, мягко подталкивая его в спину. – Папулю придушишь во сне? Или Машку с мужем закажешь?

– А че? – хохотнул Мишка и судорожно дернул кадыком, сглатывая. – Неплохая идея, лапуля! Я ведь единственным наследником остаюсь! Единственным. У Машкиного Вовки никого нет. Никого…

Глава 3

Под мягкий шелест дождя невероятно хорошо дремалось в кресле. В старинном камине с прокопченным дымоходом, погнутой решеткой и растрескавшейся каминной доской, уставленной прежде фотографиями многочисленной теткиной родни, тлели угли. Но вставать и шевелить их, чтобы поддать жизни затухающему пламени, было лень. А ведь достаточно было сделать один шаг, взять в руки старую кочергу, упереть ее крюк в подернувшуюся пеплом горку и чуть тронуть. И все! Огонь займется снова, потому что угли не прогорели до конца, потому что жизни в них было еще часа на полтора хорошего ровного пламени.

Не хотелось…

Ничего не хотелось. Ни вставать, ни шевелить затухающее пламя, оно все равно через полтора часа потухнет, ни идти под дождь за новой порцией дров. Ничего не хотелось: двигаться, думать, заботиться, поддерживать огонь в доме… в себе.

Она устала. От вечной суетливой обязательности: куда-то бежать, что-то для кого-то делать, о ком-то заботиться, кого-то опекать, за кого-то переживать. Устала!!!