Ведьма Пачкуля и Эликсир желаний

— Где я? Что со мной? Меня похитили? — простонала Сладкоежка, приходя в себя некоторое время спустя. Вонючего мешка на голове у нее больше не было, но лучше от этого принцессе не стало, поскольку теперь она могла видеть все, что творилось вокруг, а зрелище это было не из приятных.

Она сидела на полу, связанная по рукам и ногам и накрепко примотанная к ножке стола в какой-то грязной лачуге. Единственное окно было занавешено драной тряпицей, и в царившем полумраке принцессе было трудно что-либо различить. Однако она определенно улавливала в воздухе причудливую смесь ароматов — один явно относился к категории освежителей воздуха и напоминал подгнившие розы, другой же был неизвестного происхождения и отличался особой пахучестью.

После нескольких неглубоких вдохов Сладкоежке удалось наконец установить источник несносного второго аромата: он исходил от кучи драного тряпья, наваленного на кресле-качалке у противоположной стены. А может, это была вовсе не куча драного тряпья? Возможно, на кресле валялось старое огородное пугало. Так сразу и не скажешь. А пока Сладкоежка елозила по полу и морщила свой носик, огородное пугало (оно же куча тряпья) заговорило.

— Ты у меня в хибаре, — сказало оно. — Я набросила тебе на голову мешок и приволокла сюда.

Сладкоежка разинула рот и заверещала, что было силы.

— Ты не могла бы потише? — вежливо попросило пугало. — У меня и без того с утра башка раскалывается. Боюсь, это все из-за нового освежителя. Кстати, отвечая на твой третий вопрос: да, тебя похитили.

Сладкоежка с минуту поразмыслила над словами пугала, пошмыгала носом и резонно спросила:

— А зачем?

— Потому что мне приспичило заполучить золотистый локон с головы принцессы. Для одного зелья, знаешь ли.

В подтверждение своих слов пугало извлекло из-под кресла увесистые садовые ножницы и пару раз угрожающе клацнуло ими в воздухе.

— Вы облежете мои плекласные волосы? Ни в коем случае! Папоцка с ума сойдет, — возразила Сладкоежка.

— Ничего не поделаешь, они мне нужны, — ответило пугало, которое при ближайшем рассмотрении оказалось вовсе не пугалом, а неопрятной старушенцией, укутанной в замызганную драную кофту и еще более замызганную и драную мантию. К тому же сквозь слезы Сладкоежка успела разглядеть еще и остроконечный колпак, свисавший на резинке с дверного крючка.

Похоже, она попала в лапы к настоящей ведьме!

— Но есть одна проблема, — продолжала ведьма. — Я смогу их отрезать не раньше, чем взойдет луна. Для этого зелья требуются исключительно свежие волосы. Так что посидишь у меня до вечера, гостьей будешь.

— Вот есе, — шмыгнула носом Сладкоежка. — Ни секундоцки на этой тухлой помойке не останусь!

Если бы она не сидела, накрепко привязанная к ножке стола, то непременно притопнула бы каблучком. Но в сложившихся обстоятельствах Сладкоежка ограничилась тем, что насупила бровки и как можно дальше выпятила нижнюю губу.

— Ты этотухлой помойкой называешь? Эх, побывала бы ты здесь до генеральной уборки, — ностальгически вздохнула Пачкуля. Вот когда была настоящая помойка. А сейчас так, просто запылилось чуток.

— Фу, какая гадость! Развяжи меня немедленно! Если папоцка узнает, он знаес сто с тобой сделает? Ой, смотри, хомятек! Тот самый, с полянки! Ты и его поймала, злая противная старуха?

Хьюго подошел поближе, остановился, ощетинился и исподлобья уставился на Сладкоежку. Принцесса не поняла его намеков и запричитала:

— Ах, бедняжечка! Да ты весь дложишь от стлаха! Ничего, хомятек, мы сбежим от этой злой противной старухи, я спасу тебя, вот увидишь.

— Не сбежишь, — отозвалась Пачкуля. — По крайней мере, не раньше, чем взойдет луна.

— Ты, навелно, делжишь его в рабстве и заставляешь делать всю глязную лаботу! Ничего, хомятек, когда папоцка спасет меня, он посадит эту злющую ведьму в тюремную башню, а тебе мы купим новенькую класивенькую клеточку, где ты будешь чувствовать себя в безопасности. Я назову тебя Пусиком, и ты станешь моим домашним питом…

— Стоп, молчи! — предостерегла ее Пачкуля. — Лучше не произносить при нем этого слова на букву «п». Иначе он тут все разнесет.

В отличие от Сладкоежки, Пачкуля распознала в поведении Хьюго тревожные сигналы. «Пусик» надулся, а маленькие глазки его налились кровью. Защечные мешки подрагивали, усы топорщились во все стороны, а шерсть встала дыбом. Вид у него был устрашающий.

— Ну же, Пусик, не бойся. Иди ко мне на луцки, и я расскажу тебе все-превсе о жизни во дворце, — щебетала Сладкоежка. — Вот увидишь, тебе понлавится. Ты будешь бегать в колесе, показывать цирковые трюки… Постой, сто ты делаешь?..

Хьюго одним рывком выхватил у Пачкули ножницы и, нацелив их вперед, с перекошенной мордой пошел в наступление на Сладкоежку. Не успела принцесса опомниться, как тяжелый золотистый локон уже падал с ее головы.

Сладкоежка ойкнула, подскочила и разразилась бурными рыданиями.

— Эй, Хьюго, спятил ты, что ли? — набросилась на хомяка Пачкуля, выскакивая из кресла-качалки. — Не мог до вечера подождать, дубина ты стоеросовая!