Ведьма Пачкуля и непутевый театр

— Я ж говорил, — забубнил Рой Брызг. — Гоблины это были. Я их и раньше видал. Следили они, поди, за мной. Стоят, значить, они у повозки, в костюмчиках шуруют, двое напялили шкуру конячью, а как нас увидели, пустились наутек, а она ка-а-ак сиганет, да прямиком на коника и приземлилась, и они в лес поскакали, а Ромео мой за ними! Очень уж он у меня охоч до барышень, — прибавил он с печальной гордостью.

— Умом только не блещет, — сказала Чепухинда. — Не смог настоящую лошадь от карнавальной отличить.

— Все равно он мне как родненький, — всхлипнул Рой Брызг. — Бродит сейчас где-то в снегу, мерзнет, терзается. Тоскую я по нему.

Он достал грязный носовой платок и высморкался.

— Не понимаю, чего вы жалуетесь, — вмешалась Крысоловка. — У вас всего-навсего пропал влюбленный тяжеловоз. А мы лишись незаменимого костюма и режиссера, а у нас завтра премьера.

При мысли о завтрашнем у всех свело животы.

— Что будем делать? — озабоченно спросила Вертихвостка. — Я хочу сказать, вдруг Пачкуля не объявится? Кто проведет сегодняшнюю генеральную репетицию, кто будет нами командовать, и приструнивать «Непутевых ребят», и принимать все решения? Кто-то должен быть главным.

Повисла напряженная тишина. Даже Чепухинда, похоже, занервничала. Она-то, конечно, предводительница, но постановкой, вне всякого сомнения, руководила Пачкуля.

— Мы справимся без Пачкули? Думаете, надо отменить спектакль?

Вертихвостка озвучила вопрос, который был у всех на уме.

— Отменить? — донесся голос из дверей. Все аж подпрыгнули. — Отменить? Фы что, с ума сойти?

Это был Хьюго.

Он просеменил по проходу и влез на сцену. Глаза у хомяка сверкали. Взобравшись на пустующий Пачкулин стул, он обвел суровым взглядом всю компанию.

— Ах фот как! — набросился он на ведьм. — Сначит, так фы благодарить госпошу за фсе ее труды? Одна маленькая проплема — и фы хотеть отменять? Нет, я гофорить! Нет, нет, нет! Моя госпоша иметь мечту. Она мечтать, што наша феликая пантомима фойти ф историю! И фот, когда она нушдаться ф нас больше фсего, фы распускать нюня и гофорить, что надо фсе отменить! Тьфу!

Какое-то время все пристыженно молчали и переглядывались.

Грымза прочистила горло.

— Ну, если так на это посмотреть…

— Конефно, так посмотреть! Госпоша пропала, ну и што? Она обязательно фернуться. А пока — шоу толшно протолшаться.

— Так-то оно так, — сказала Чепухинда. — Но кто будет режиссером?

— Я, — просто ответил Хьюго. — Пачкуля, она гофорить мне: «Хьюго, если со мной што случаться, ты будь решиссер фместо меня».

Он скрестил лапки за спиной. Пачкуля, конечно, ничего такого не говорила, но попробовать стоило.

В зале поднялся гул. В целом воодушевляющую речь Хьюго приняли хорошо, но его последнее заявление вызвало смешанную реакцию.

Не все горели желанием следовать указаниям режиссера-хомяка.

— Проголосуем, — решила Чепухинда. — Кто за то, чтобы шоу продолжалось, поднимите руки.

Все руки взмыли вверх.

— А кто считает, что сможет руководить постановкой лучше Хьюго?

Руки попадали, как листья осенью.

— Тогда решено, — сказала Чепухинда. — Хьюго назначается новым режиссером, и все должны его слушаться, кроме меня, потому что я предводительница и могу делать что хочу.

— А как быть с костюмами? — спросила Мымра. — Некоторые упали в снег и испачкались. И пара мечей размокла.

— Костюмы мы отстирать, мечи мы починить, — живо сказал новый режиссер.

— А что с карнавальной лошадью? — поинтересовалась Вертихвостка.

— Нет проплем. Фыкитывать ее ис пьесы.

— А как же Туту? Теперь у нее нет роли.

Все посмотрели на Туту, которая вся как-то съежилась, погрустнела и стала сама на себя не похожа.

— Мы поручить ей што-то тругое, — заявил Хьюго. — Она мошет быть капельдинершей. Укасыфать зрителям их места. С большим, ярким фонариком. И протафать морошенку в антракте.

Идея была гениальная. Туту мгновенно расплылась в огромной счастливой улыбке. Большой фонарик и мороженое! Ура! С таким добром можно разгуляться. Она залезла на стул и исполнила маленький задорный танец, а потом с серьезным видом встала на голову.

— Приятно видеть, что она вошла в норму, — заметила Крысоловка, и все с ней согласились.

— Итак, — сказал Хьюго. — Решено. Сефотня у нас генеральная репетиция, как и планирофаться. А зафтра — премьера!

Улыбаясь и болтая, ведьмы отодвигали свои стулья, собравшись уходить.

— Минуточку. — Чепухинда подняла руку. Все вздохнули и расселись обратно по местам. — Я, как и вы все, озабочена пантомимой, но гоблины совсем распоясались, и спускать им этот случай с рук нельзя. Я бы не стала той, кем стала, если бы все гоблинам спускала с рук. Надо их поймать и наказать как следует.

— Вообще-то она права, — забормотали ведьмы. — Надо бы, надо бы.

— За Пачкулю я особенно не переживаю, — продолжала Чепухинда, — я уверена, что Хьюго прав и рано или поздно она объявится, — но костюм лошади нужно вернуть. Он очень дорогой, а в случае повреждения или утери нам придется за него платить.

Тут снова открылась дверь. На сей раз вошла Шельма. По какой-то причине она была ужасно довольна собой.