Ведьма Пепельных туманов

«Я никогда не умела ненавидеть в той мере, в которой вроде как должна была. Да, я понимала, что отец поступает со мной как-то неправильно, ведь у меня были примеры другого поведения перед глазами. Ту же Джинею отец боготворил, хотя к Кевину относился с заметной прохладой. Когда я была маленькой, естественно я не понимала, почему именно ко мне такое отношение. Потом, когда осознала, что это из-за некоторых странностей, происходящих со мной или около меня, я постаралась хоть как-то взять это под контроль. Но, несмотря на все это, я подсознательно еще долгое время надеялась на то, что отец посмотрит на меня по-другому и полюбит. Наверное, любви родителей желают все дети. Мне кажется, это естественное положение вещей. То, что отец не способен был дать мне той любви, к которой я стремилась, я поняла намного позже. Когда осознание пришло ко мне, я лишь поблагодарила человека, поучаствовавшего в моем появлении на свет за то, что он вовремя освободил меня от себя и не дал совершиться непоправимому».

Из воспоминаний Арлет Каннингем-Куинн

Я стояла рядом, буквально в шаге от нее, и наблюдала, как та истерично перелистывает страницы. Некоторые от подобного обращения рвались или мялись. Не скажу, что мне было жалко книгу, в которой записаны подобные проклятия, но смотреть на такое поведение было неприятно.

Она явно что-то искала, и я совершенно не хотела, чтобы нашла. Кто ее знает, что она там еще придумает. А ведь проклятия могут быть разные. Можно весь город проклясть, если сильно захотеть.

Сделав шаг, я протянула руку и коснулась книги. Девушка тут же вскрикнула, недоуменно смотря на свои ладони, а потом принялась озираться, будто кого-то ища.

Книга была у меня – она вернулась в туманы.

– Нет, нет, нет, нет, – шептала девушка, ползая по полу, словно книга могла каким-то образом упасть, а ведь она держала ее до этого в руках. – НЕТ!!!

Я вздрогнула, отступая назади при этом прижимая книгу к груди. Ведьма подняла голову, и я увидела перекошенное от злости и ненависти лицо. Глаза у нее горели бешенством, а губы дрожали, верхняя то и дело приподнималась, словно девушка хотела оскалиться, как дикий зверь.

– Они меня убьют, – прошептала она, обхватывая себя руками и принимаясь раскачиваться. Мне стало жутко. Что такого с ней делали, что настолько запугали? – Бежать, я должна бежать! Нет, сначала проклясть! Верно, – она расхохоталась, окончательно убедив меня в том, что разума в ней осталось не слишком много.

Наверное, надо было как-то помешать ей, но я не торопилась. Ни Лауру, ни ее отца, который допустил подобное с человеком, мне не было жаль. И пусть я не любила своего отца, но все-таки после увиденного сейчас он уже не казался мне чудовищем.

– Проклясть, а потом сбежать, – шептала ведьма. Она вцепилась в свои волосы, лохматя их и едва не выдирая. Снова зарывшись в сундук, она вытащила какие-то предметы. Я, с сомнением оглядев безумную, пришла к выводу, что можно всё-таки приблизиться и посмотреть, что она там делает. – Вы сдохнете, очень быстро сдохнете. А я потом попляшу на ваших могилах, и никто больше не тронет меня.

Ведьма резкими движениями чертила на полу рисунок кусочком угля. Поначалу я не понимала, что она делает, но потом всё-таки узнала проклятие. Что ж, после этого я полностью уверилась, что эту ведьму нельзя отпускать на свободу. Возможно, книги у нее нет, но ведь в ее памяти сохранились знания. И эти знания были жуткими.

Проклятие кукольной смерти. Всё-таки ведьма, написавшая эту книгу, тоже не была нормальной. Или же она просто собрала все ужасные проклятия в одном месте?

Закончив чертить рисунок, девушка достала свечи и, расставив их в нужных местах, зажгла, хихикая при этом так, словно творила что-то забавное. После этого она спалила несколько трав, заполнив комнату приторным и удушливым дымом.