Ведьма по контракту

— Краса моя ненаглядная, голубка моя ясная, любовь моя неземная — заголосил он.

— Вы товарищ, простите, сейчас с кем разговариваете? — у меня засосало под ложечкой от очень нехорошего предчувствия.

— Песнь ты моя…

— Неспетая.

— Мы с тобой полетим над землей, высоко — высоко, мы с тобой запоем.

— Далеко — далеко.

— Отцу батюшке покажу тебя, назову тебя женой любимою.

Я прибегла к любимому средству Кощея для выведения людей из стресса: холодной воде. Парень и правда очухался, но особой разницы я не заметила. Он просто замолчал и стал смотреть на меня влюбленными глазами. Учитывая, что до эксперимента он меня видел впервые в жизни и особых признаков восхищения моей красотой с его стороны замечено не было, вывод напрашивался только один: съевший яблок, влюблялся в того, кто его разбудил. Побочный эффект, ранее, правда, не замеченный. Видимо я все-таки что-то напутала в рецептуре. С одной стороны это было конечно хорошо: Белоснежка гарантированно влюбится в принца, но с другой, кто ж его знает, как долго этот эффект длится. И что мне делать с этим влюбленным остолопом?

Собственно вопрос этот решался нами коллективно на слете. Вновь влюбленный по прозванию Алеша напрочь отказывался покидать предмет своего воздыхания, меня то есть, и покинуть место любовных действий пришлось мне. Набрав яблочек и устроившись в ступе, я сначала разобралась с юной принцессой, под видом нищей старухи заставив ее съесть натуральный продукт, после чего мы вместе с гномами уложили ее в хрустальную кровать и выставили на всеобщее обозрение на полянке в лесу, попутно украсив дорогу ненавязчивыми указателями, чтобы заочно влюбленный принц не заблудился и не нашел по ошибке другую какую принцессу. Кощей перешел к финальной стадии своей пропаганды, после которой принц сломя голову бросился на поиски несчастной. И теперь мы все вместе, то есть я, Горыныч (прилетевший на зов моей печали), и Кощей сидели неподалеку от места будущего счастливого конца, чтобы самим убедиться, что все прошло как надо, и попутно решали, как быть с моим новым поклонником. Идей особых не было. Правда Горыныч предложил свою помощь, пообещав съесть, если будет сильно мешать, но вряд ли это можно было считать вариантом. Загвоздка была в том, что влюбленность явилась побочным продуктом моего зелья, и как с этим бороться никто не знал. Такие вещи в этом государстве знала вообще только Баба-яга, но именно она сейчас была не в лучшей форме.

— Со временем придет, — утешал меня Кощей. — Со временем еще и не такое колдовать будешь.

С каким вот только временем, возникал закономерный вопрос, на который ответа не было. Белоснежка тем временем мирно спала, принц шарился незнамо где, а гномы несли почетный караул вокруг ценного имущества (вы знаете сколько стоит такая глыба хрусталя? То-то).

— Хотите последние сплетни? — поинтересовался Кощей, — при дворе теперь все девицы лицо мелом пудрят, чтобы быть белокожими, и волосы в черный цвет красят. Королевский лекарь какой-то порошок изготовил, так они теперь за ним днем и ночью бегают, выпрашивают. Слуги корень валерьяны пьют, и ночью по коридорам ходить боятся. Не дворец, а какой-то замок с привидениями получился.

— Благодарные брюнетки тебя не забудут, — пообещала я агитатору, отсмеявшись.

Принц появился только через три дня. То ли у него плохо было с ориентированием на местности, то ли он по пути заглянул в пару трактиров, но все эти три дня мы с Кощеем прилежно сидели в кустах, ожидая развязки. Горыныч нас бросил сразу же, как только проголодался. После появления принца все прошло как в знакомой мне с детства сказке. Белоснежка проснулась от поцелуя, и счастливые влюбленные отправились к родителям принца жениться. Гномы, разыграв трогательное прощание со своей гостьей, потащили хрустальное состояние к себе в закрома, а мы с Кощеем направились по домам, потому как лично мне очень хотелось попариться в горячей баньке после трехдневного пребывания в полевых условиях. Первый блин был не таким уж и комом, вот только Алешу надо было спровадить на ратные подвиги, во славу любимой. По мнению Кощея, смертельная опасность способна излечить от любви кого угодно.

— Ну, или, в крайнем случае, покроет себя вечной славой, — утешил он меня на прощанье.

Спорить с этим было трудно, да и не зачем.

Глава 2