Ведьма по назначению (СИ)

Ворон слегка наклонил голову и внимательно посмотрел сначала на Тэю, потом на застывшего кота.

— А говорили: ворон улетел, — разочарованно проворчал Рыж.

— Говорили: мавки лесовика любили, — прокаркал ворон и вновь уставился на Тэю.

— Ты что ж, батюшка, грубишь-то? — заступилась за своего фамильяра ведьма. — Вот как у вас, оказывается, принято людей встречать-привечать. А мне сказывали: Бьянна ласкова да приветлива была. И ворона ее добрым словом поминали. Умен, баяли, да заботлив. Врали, поди. Разве рачительный хозяин станет, людей не узнавши, дерзить да лаяться?

Ворон переступил с лапы на лапу, раскрыл клюв, но тут же захлопнул и промолчал.

— Ты уж проведи нас, будь добр, до избы-то, — попросила Тэя. — Там и поговорим.

Ворон тяжело снялся с ветки. В буреломе тут же обозначилась неприметная с виду тропа. Завиляла меж выворотней, прячась за широкими папоротниками, заструилась змейкой меж раскидистых елочек.

Тэя, переглянувшись с Рыжем, поспешила за низколетящим вороном.

По заповедному лесу пришлось идти еще несколько верст. Величавые сосны и густой ельник вновь сменились дубравой, потом смешанным лесом из кленов, липы, орешника и диких яблонь с грушей вперемежку с хвойными деревьями.

Здесь лес стал более приветливым и светлым. Березка поздоровалась, взмахнув кудрявыми косами, ветла помахала вслед роскошными рукавами нарядного листвяного платья. Узкая стежка сменилась широкой тропинкой. А там впереди и забрезжил просвет большой поляны.

Тэя облегченно вздохнула. Ворон летел быстро, и им пришлось почти бежать, чтобы не отстать: тропа за ними исчезала тут же. Конечно, Тэя и сама могла найти дорогу, но она не хотела начинать с конфликтов. Ворона тоже можно понять: утрата прежней жизни — для него сильный удар. Он мог улететь: его служба человеку окончилась со смертью прежней ведуньи. Но ворон остался. Значит, верно говорили: ответственный и умный.

Рыж недовольно пыхтел рядом: ему, разумеется, не в радость решение старого ворона. Оно и понятно — делить службу и дружбу с ведьмой-хозяйкой никому не охота.

К подворью выскочили с размаху и замерли в удивлении. Вместо обещанного Верховной волхвицей крепкого сруба да ухоженного подворья, на них смотрела темными, хмурыми провалами маленьких оконцев старая развалюха с покосившейся соломенной крышей. Скособочившийся забор-прясло из длинных жердей. Заросший сорной травой и крапивой двор, огород в буйном бурьяне. Несколько старых замшелых плодовых деревьев в саду и потемневший от времени и дождей сруб колодца под трухлявой двухскатной крышей. Из-за хаты выглядывал угол почти развалившегося сарая для скота. Вот и все их новое хозяйство.

Ворон подлетел к хибаре и уселся на скособоченную распахнутую дверь с широкими щелями между досок. Она медленно качнулась под его тяжестью и со страшным скрипом открылась еще шире.

— Э-э-э, — протянул Рыж, — бывало и хуже.

— У кого? — мрачно уточнила Тэя.

— Не у нас.

— Ладно, умник, пошли осваиваться.

Во двор вошли под пристальным наблюдением ворона.

Тэя сбросила с плеча котомку. Встала посреди двора и поклонилась, касаясь пальцами земли на все четыре стороны.

— Здравствуй, батюшка дворовой, мы к тебе с добром, и ты прими нас, не чурайся. Выйди на слово.

Минуту Рыж и девушка стояли не двигаясь. Потом от сарая к их ногам покатился мохнатый бурый ком, и через мгновение перед ними встал маленький старичок-дворовичок. Ушки остренькие навострил, носом-картошкой пошмыгал да и уставился на новых хозяев хитрыми глазками-бусинками.

Тэя присела и протянула на ладони кусочек хлебца. Дворовик хмыкнул, но хлеб взял.

— Как зовут-величать тебя, хозяин двора?

Дворовой молча схрумкал краюху и взглянул из-под лохматых бровей на ворона. Тэя терпеливо ждала: скажет свое имя дворовой — быть ладу. Он и за скотинкой приглядит, и Лихо со Злыднем от ворот прогонит.

— Боско, — наконец проговорил старичок и прищурился, — а тебя как добрые люди кличут, ведунья?

— Люди Тэей кличут, — тут же отозвалась девушка, — коли нужда во мне обнаружится.

— Что ж, Тэя, будешь соблюдать обычаи — уживемся. Нет — не обессудь, — старичок развел руками, потом снова обернулся лохматым комочком и укатил восвояси.

Ведунья облегченно вздохнула. Прошлась по двору, заглянула в колодец. Бросила и колодезному духу несколько крошек. За углом избенки обнаружился навес и старая растрескавшаяся глинобитная печь. В таких деревенские женки летом хлебы пекут да щи варят.

Тэя скинула белое платье, переоделась в простую рубаху, с обережной вышивкой по вороту, плечам и рукавам. Надела синюю нижнюю юбку, а сверху расшитую девичью поневу. Повязала платок на голове и принялась за хозяйство. Вечер уже не за горами, а ей еще многое успеть надобно. Первым делом чисто вымыла струганный стол, потом замесила тесто для будущего каравая. Огонь добыла живой — от трения двух специальных палочек. Затопила печь.

Спать ей сегодня под навесом придется: вечером свежеиспеченный каравай в дом занести надобно и угощение для домового на ночь оставить. А рано поутру станет известно, принял ли ее домовой и какое житье-бытье ждет ее в этом доме.