Ведьма под прикрытием

Ведьмы действительно умели скрывать свою магическую суть, потому что особой энергией не обладали. На нашей ауре не оставалось отпечатков волшбы. Может, причина тому инквизиторская охота в прошлом, за время которой мы приспособились скрываться настолько, что это знание стало передаваться по крови вместе с даром. К тому же ведьмовство хоть и было практическим, но всё же основывалось не столько на заклинаниях, как у тех же магов, сколько на смеси ингредиентов редких трав, кореньев, пережжённой золе и особом угле, без которого ведьмовский костёр разжечь не удастся. В то же время мы могли вызвать такие природные и неприродные катаклизмы, что любой полноправный маг обзавидуется. Но для серьёзной ворожбы всегда требовались необходимые условия. Например, чтобы костёр горел не где-нибудь, а на заброшенном кладбище, да и положение небесных тел должно быть максимально благоприятно для такого замысла.

В обыденности же всё, на что мы способны — приготовление настоев и зелий, бытовая магия и наведение слабого морока, что не держался более суток. Зато сквозь ведьминскую иллюзию невозможно было разглядеть истинный облик зачарованного, да и распознать такой морок не сможет даже сильнейший маг.

К тому же дар ведовства передавался только по женской линии. И этот факт полностью снимал вопрос, почему для шпионажа Реджин выбрал именно меня.

— Он далеко не глуп, — продолжил тем временем инквизитор. — Скажу даже больше: он опасен. Имейте это в виду и постарайтесь себя не выдать. Иначе вам уже ничего не поможет.

— Это я уже поняла.

— Надеюсь, как и на то, что вы уяснили: я не из тех, кого можно предать. Но всё равно мне нужны гарантии, — он в предвкушении потер руки, а мне вдруг стало нехорошо. — Подойдите, госпожа Нест.

Разве мало того, что мой единственный брат сейчас находится в застенках Святого престола? Разве этого недостаточно?

Я не знала, чего он еще от меня хочет. Но понимала, что должна подчиняться любой его прихоти, вот только тело повиноваться отказывалось. Я не могла заставить себя сделать даже шаг в его сторону, находясь в каком-то ступоре. Чую, после этой ночи точно поседею, если прежде не умру от страха.

— Кажется, вы не в полной мере уяснили, в какой ситуации оказались. Я приказываю — вы подчиняетесь. Не злите меня, дорогая Кирайя. К добру это не приведет.

Не знаю, как заставила себя сделать сначала один шаг, потом другой, но на негнущихся ногах все-таки приблизилась к креслу, в котором сидел инквизитор.

— А теперь разденьтесь.

Что?! Разве не он только что утверждал, что я его не интересую в интимном плане? А теперь что? Резко передумал?

— Зачем?..

Это все, что я смогла из себя выдавить прежде, чем столкнулась с его холодным взглядом, и он не сулил мне ничего хорошего.

Вдруг мне стало противно от своей слабости и страха — такого непривычного и оттого еще более мерзкого. В конце концов, чем быстрее разденусь, тем быстрее все это закончится. По крайней мере, я на это надеялась.

Решившись, потянулась к завязкам плаща непослушными пальцами. Я нервничала и никак не могла развязать узел.

Наблюдая за моими потугами, Реджин нехорошо усмехнулся, резко встал и приблизился. Я зажмурилась и, кажется, задержала дыхание.

— Вы так забавно строите из себя недотрогу. Но мы-то с вами знаем, что ваши товарки не страдают целомудренностью…

Не успела подумать, что инквизитор заблуждается, ведь у меня ещё не было близости с мужчиной, как ощутила рывок и услышала треск ткани. Плеч коснулся прохладный воздух. А в следующее мгновение его ладонь прикоснулась к моей ключице. Ожог был резким. Я вскрикнула и распахнула глаза, смотря в спокойное лицо Реджина. Ноги подогнулись, и я упала бы, не подхвати меня крепкие мужские руки.

Все было как в тумане. Сознание путалось, грозя в любой момент померкнуть. Но удача не была сегодня на моей стороне, и я продолжала чувствовать боль, которая все разгоралась. В какой-то момент мне показалось, что я умираю. А потом меня положили на что-то мягкое. Послышались удаляющиеся шаги, тихий скрип прикрытой двери, и я поняла, что осталась в комнате одна. Реджин ушел, но радоваться этому я была не в состоянии. Боль так и грызла грудную клетку то затихая, то возвращаясь с удвоенной силой.

Незаметно для себя я провалилась в сон.

Когда же открыла глаза, солнце светило в лицо, и я с головой накрылась одеялом. Хотелось подольше понежиться в шёлковых простынях, от которых пахло морским бризом. Но стоило только вспомнить события прошлой ночи и понять, где сейчас нахожусь, как одеяло мгновенно полетело в сторону, а я подскочила, как ошпаренная!

Быстро огляделась и вздохнула с облегчением. В комнате, кроме меня, никого не было. Я до мельчайших деталей помнила разговор с инквизитором, но то, что происходило после его приказа раздеться…

В памяти осталась только боль — невыносимая и всеобъемлющая.

Дотронувшись до ключицы, ощутила след от ожога. Я встала и подошла к зеркалу. Горловина платья была разорвана, ткань едва прикрывала грудь. А чуть ниже ключицы остался шрам, напоминающий одну из древних рун.