Ведьма, пришедшая с холода

По некой дипломатической причине, которой Джош не понимал, приветственный вечер устраивало французское посольство, что значило, с одной стороны, переизбыток тостов, но с другой (гораздо более радостной) — реки настоящего шампанского. Он старался не смотреть на Соколова и вообще не искать его взглядом: как ему показалось во время их краткого разговора в гостиничном номере, этот человек вполне способен на актерство, которое требовалось по плану, но Джош не собирался проверять его скрытые способности. Собственных недавних проб в оперативной работе, неважно, сколь успешных, ему вполне хватало.

Но было приятно после всего этого безумия потягивать шампанское и бродить в толпе, контролируя собственную судьбу. Пить чертово шампанское в чертовом посольстве, праздновать. Ладно, может, никто и не примет Джоша Томса за Джеймса Бонда, но он справился с заданием, и, когда Соколов через две недели окажется в безопасности по другую сторону «железного занавеса», именно он, Джош Томс, худощавый заучка из Бруклина, будет за это в ответе.

Они побеждали, черт побери. Что же до хитрой не-улыбки Дома и его завуалированных обвинений — «Я лишь опасаюсь за тебя, приятель», — его руки на плече — да к черту его, и к черту все это.

На другой стороне зала Алистер Уинтроп брал уже третий бокал шампанского у официантки в коктейльном платье и салютовал в пустоту.

Джош протиснулся к нему сквозь прессу.

— Мы можем поговорить наедине?

— Это не мое поместье, — ответил Уинтроп. — Но месье Дюбрёй не раз оказывался моим должником. После вас.

Какие бы услуги Уинтроп ни оказывал посольству, похоже, он мог спокойно по нему разгуливать: охрана давала им пройти, двери открывались, и после двух лестничных пролетов они уже стояли в небольшом конференц-зале с географической картой Европы на стене и тяжелым занавесом. Дверь захлопнулась со щелчком. Уинтроп оперся спиной о закрытую дверь.

— Если вы хотите обсудить дело, — сказал он, — нам стоит найти более безопасное место и, возможно, время, когда мы оба будем не так пьяны.

— Не дело, — Джош приблизился к нему. Слишком много «нельзя» сплетались в его крови. Уинтроп светился сквозь свой идеальный угольно-черный костюм.

Уголок его рта изогнулся: все высокомерие, богатство и минимум тысяча лет королевской власти отразились в нем.

— Что же тогда?

Джош поцеловал его. Это было приятно.

— Что ж, — сказал Алистер и поцеловал Джоша в ответ.

***

Министерство торговли, размышлял Гейб, глядя в свой катастрофически пустой бокал из-под шампанского, давало идеальное прикрытие для всех заданий, за исключением тех, когда приходилось притворяться, что тебе есть дело до цен. Это была его главная слабость как разведчика: трудно разыгрывать энтузиазм под прикрытием. В Айове он знал одного парня: когда представители компании спрашивали, как ему нравится какой-то документ или женский лосьон для рук — неважно что, он мог изливаться на заданную тему со страстью посвященного. Но Гейб — нет. Что ж, каждому свое.

Встреча с главными лицами конференции под видом Гэбриела Причарда из министерства торговли была, мягко скажем, одной из наименее интересных задач в его работе. Выпивка неплоха, музыка тоже, и французы умели кормить, но если бы не возможность встретить перебежчика лично, он бы уже давно попросил этого приземистого советского болвана, который полчаса бубнил о преимуществах скрещивания сортов кукурузы, прыгнуть во Влтаву. Гейбу хватило кукурузы в Айове.

Ему хотя бы больше не нужно волноваться, что голем заявится на вечеринку, — но безбилетник затих после битвы в подвале, будто испугался. Гейб начал гадать, не сдвинул ли его голем с места. Это был бы приятный прощальный подарок: наконец-то работать без элементаля. Может, Джордан ошибалась, утверждая, что извлечение безбилетника уничтожит его самого. Случались и более странные вещи, какие-то — на этой неделе.

Скучал Гейб или нет, но чувствовал он себя отлично, пока советский болван не отошел в сторону и не представил ему доктора Максима Соколова, худощавого мужчину с лошадиным лицом, узким красным носом, блестящими глазами и приветливой улыбкой — и от его рукопожатия безбилетник Гейба зазвенел, как колокол.

Благодаря месяцам практики, тщательной самодисциплине, заклинаниям и экспериментам со ртутью, Гейб не потерял сознание. Он даже не моргнул. Он пожал Соколову руку, улыбнулся, взглянул в его ясные глаза и ощутил панику, совершенно не связанную с гвалтом, который поднял в его черепе безбилетник.

Максим Соколов, объект «Анхиза», перебежчик, спасти которого они готовились почти год, был Носителем.

Эпизод 10 Линдси Смит «Анхиз»

1.

Прага, Чехословацкая Социалистическая Республика

26 февраля 1970 года

Максим Соколов был Носителем.