Ведьма с серебряной меткой. Книга 2

Вилферс помолчал. Затем ответил неохотно:

— Мастер Нирс приказал ее посадить в подземелье за то, что она натравила своего карманного механоида на его жену.

Ксеон хмыкнул.

Оказывается, слухи о женитьбе верховного инквизитора оказалась правдой.

А если Аламар упек в подземелье деваху, покусившуюся на его супругу, значит… было в ней что-то, в этой неведомой жене инквизитора? Нечто такое, чем проникся совершенно сбрендивший инквизитор?

В душе медленно поднимало голову любопытство, болезненное, нездоровое.

Чем еще можно унизить поверженного врага? Только присвоить то, что было ему дорого.

— Скажи, Вилферс, а ты видел ее? Ну, жену мастера Нирса? — осторожно поинтересовался Ксеон.

— Нет, ваше величество. Он ее никому из нас не показывал. Однако, ее видели с ним во дворце. Говорят, молоденькая и хорошенькая, но совершенно безродная. Говорят, мастер Нирс свою кровь с грязью смешал.

— Ну, раз смешал, значит было ради чего, — хмыкнул Ксеон и замолчал.

А про себя отметил, что надо бы повелеть вдовушке явиться ко двору и посмотреть на нее более внимательно. Льер это, конечно, вряд ли понравится, ну да наплевать. Льер — корону, а ему, Ксеону, фаворитку в постель, чтобы грела по ночам. Ну а то, что это жена Аламара, будет подогревать еще больше.

Они добрались до длинного коридора, тонущего в вязком жирном мраке. Вилферс взял с полки лампу с магкристаллом внутри и пояснил:

— Менталисты по правую руку, сир. А девка по левую.

— К темнейшему менталистов, — буркнул Ксеон, — я уже объяснил, что с ними нужно сделать. Показывай девку. Кто она вообще?

— Эверси, Бьянка Эверси.

— Это же древнейшая семья, разве нет?

— Да, весьма, — согласился Вилферс бесцветно.

— И, тем не менее, Аламар посмел засадить ее сюда… Любопытно, любопытно…

А мысли вновь вернулись к жене инквизитора. Неужто настолько оказалась хороша, что Аламар из-за нее так обошелся с высокородной девицей?

Наверное, и правда хороша, но он все это выяснит чуть позднее.

А сейчас…

Вилферс остановился у широкой железной двери, тронутой ржавчиной, и зазвенел ключами, отстегивая их от пояса. Ксеон прислушался. Из-за двери не доносилось ни звука, и закралось сомнение — может, померла деваха, не выдержав пребывания в холодном подземелье?

Потом раздался скрип плохо смазанных петель, свет магкристалла выхватил широкий треугольник из густого мрака камеры. В этом серебристом, так похожем на лунный, свете мелькнуло бледное пятно, как будто платье.

— Госпожа Эверси, — позвал Вилферс, — извольте преклонить колена перед королем.

Тишина.

А потом совершенно беспомощный, детский всхлип.

— Перед королем? — тонкий голосок дрожал, — сам король пришел вызволить меня отсюда?

— Успокойтесь, дитя мое, — сказал Ксеон, — я действительно всем сердцем желаю вызволить вас. Подойдите ближе.

Снова тишина, мрачная, гнетущая. Ксеон передернулся: ему вдруг пришла в голову мысль о том, что это и не Бьянка Эверси с ним говорит, а ее бестелесный призрак, в то время как косточки самой Бьянки уже обгладывают крысы.

Что-то зашуршало в темноте, а потом на свет шагнула совсем юная девушка. Шагнула — и тут же упала на колени, светлые волосы тяжелой волной рассыпались по плечам.

— Ваше Величество…

— Ну же, милое дитя, поднимитесь.

Он приподнял пальцами ее узкий подбородок, убрал с лица спутанные волосы.

Бьянка Эверси была прехорошенькой, словно дорогая фарфоровая куколка. Одни огромные светлые глаза в пушистых ресницах чего стоили. Ксеон тут же пообещал себе обязательно уделить побольше внимания этим глазам при свете дня, чтобы рассмотреть их истинный цвет.

— Всеблагий, — пробормотал он, — я смотрю, мастер Нирс окончательно лишился рассудка, если запер в подземелье столь совершенную красоту.

Бьянка от этих слов поникла, узкие плечики опустились.

— А где… мастер Нирс? — спросила едва слышно.

— Он умер, — ответил Ксеон, — равно как и его величество Маттиас.

Взгляд Бьянке недоверчиво метнулся вверх, и на нежном, но грязном личике вдруг расцвела совершенно неуместная, хищная улыбка.

— Умер? — переспросила она хрипло, — но как же…

— Говорят, вы не особо жаловали его жену, — усмехнулся Ксеон.

— Не особо, — согласилась она, — простите… мне тяжело говорить обо всем этом.

— Так я и не заставляю вас говорить сейчас, дорогая Бьянка. Сейчас вы поднимитесь с нами из этого жуткого места, вас отвезут домой, к родителям. А потом я жду вас во дворце. Ну же, поднимайтесь…

Он подал ей руку, и она вцепилась в ладонь так, что даже оцарапала. Ногти у Бьянки оказались весьма жесткими и острыми. Ксеон поморщился, но ничего не сказал. В конце концов, семья Эверси всегда была предана его отцу… Теперь эти люди будут боготворить его, Ксеона, за возвращение дочери.

Но все же не удержался, спросил, ведя Бьянку по лестнице наверх:

— И как вам жена мастера Нирса?

— Беспородная сучка, — пробормотала благородная девица Эверси, — ой, простите, ваше величество. Я хотела сказать, простовата. Но личико смазливое, мужчины таких любят.

Ксеон улыбнулся в полумрак. Становилось все интереснее и интереснее.

Он обязательно посмотрит на женушку Аламара, а потом решит, что с ней делать дальше.