Ведьма с украденным именем (СИ)

Тмин слушал её, стараясь не делать лишних вдохов. Мария рассказывала ему суть её будущего обряда, а он, внимая каждому слову, ещё надеялся сбежать.

— Оказывается, существует обряд, который может разорвать связь между суженными. Ты знал об этом? — спросила Мария и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Конечно же не знал. И я не знала, пока Сестра не рассказала мне о нём.

Мария отстранилась от Тмина, чтобы он мог получше разглядеть кинжал в её руке.

— Убив меня, ты хотел освободиться от данного перед ней обещания всегда быть со мной. К сожалению, этого было мало, чтобы разорвать между нами связь. Вскипит железо, соль осядет, смешается воедино кровь, и цикл наш начнётся вновь, — перефразировав слова Сестры, произнесла Мария, сжимая пальцами рукоятку кинжала. — Давай попробуем, душа моя, начать всё с начала.

Резким движением Мария вогнала остриё кинжала в сердце Тмина и, не колеблясь, поддалась вперёд, пронзая вторым лезвием и собственное сердце. Сковавшие колдуна лучи расплылись и взмыли в тёмное небо ярким столпом. Тмин и Мария опустились на землю, неотрывно смотря в глаза друг другу.

Сад Министерства утонул в белом свете.

Глава 29

Тмин буквально ощущал, что его цикл подходит к концу. Его тело — всего лишь сосуд для души, и эта самая душа, словно песок из часов, вытекала из своего сосуда мелкими крупицами, а не сразу, в один миг, будто получая удовольствие от его мучений. С каждой прошедшей секундой Тмину становилось всё безразличнее на мир вокруг себя. Это и означало близкий конец.

Тёмное небо начинало светлеть, тьма уходила прочь, а вместе с ней гасли и звёзды и полная луна. Тмин почувствовал, как из глаз по щекам побежали слёзы. От чего? Боли он уже не чувствовал, только рана на сердце неприятно пульсировала, словно фитилёк на догорающей свече, всё державшийся за погасающее пламя, не желая оставаться без огня.

В этот момент Тмин подумал: «Мария чувствовала себя так же?»

За прошедшие два года он ни разу не позволял себе думать о том, что совершил в том лесу. Ни разу он не анализировал свои действия, не поддавался самобичеванию.

— Эй, Мария, — позвал он ведьму, продолжая наблюдать за светлеющим небом, — ты разлюбила меня?

Ведь он продолжал любить её всё это время. Тмин искренне любил эту девушку, с которой при других обстоятельства был готов прожить весь цикл и в горе и в радостях, как клялись влюблённые на своих свадьбах.

— Тот чародей из Министерства — твой возлюбленный? — спросил Тмин, вспоминая Яра. — Это с ним ты тогда говорила на…вокзале?..

Мысли в его голове начинали путаться. Он помнил, как выглядел Яр, но отчего-то не был уверен в правдивости своих воспоминаний. Может лицо, всплывающее перед глазами, принадлежало вовсе не чародею, а кому-то другому? Кому-то, кого он убил или кого обокрал?

В жизни Тмина было мало вещей, которыми он бы мог гордиться. В основном он промышлял мелкими, пакостными делами. А всё из-за того, что украл драгоценную вещь не у того мага. Да, именно после той кражи всё пошло наперекосяк. И если бы в его силах было исправить прошлое, он бы его исправил.

— Скажи, Мария, о какой жизни ты мечтала?

О той, в которой они не будут знать голода и холода, в которой будут в достатке. Все маги с выжженной Пустоши мечтали об одном и том же и Мария с Тмином не были исключениями. Они мечтали о богатой жизни, в детстве воображали себя господами в богатых домах, о которых среди местной ребятни ходили настоящие легенды, потому что о таких домах все слышали, но никто и никогда их не видел.

— Мне так жаль, Мария, — признался Тмин, повернув голову к лежавшей рядом ведьме.

Но она уже не могла его услышать.

— Какая ты жестокая, — Тмин провёл языком по пересохшему нёбу, его губы потрескались, а горло жаждало хотя бы капли воды. — Ты даже не захотела меня выслушать.

Он придвинулся к ней, и на это простое действие он потратил большую часть сил. Остаток ушёл на то, чтобы дотронуться ледяными пальцами до щеки Марии и не почувствовать от этого прикосновения ничего. Кожа Марии были отталкивающего серо-синего оттенка, с множеством морщин на лице. Её белые волосы истончились и частями выпали, обнажая макушку головы под лучи поднимающегося над садом Министерства солнца. Её тело было пустым сосудом, душа из которого вытекла давным-давно.

— Мне так жаль, Мария, — сказал Тмин, перед его глазами всё расплывалось из-за слёз.

Сейчас ему и правда было жаль. Он не желал прощения Марии, ведь за то, что он сделал, его нельзя было прощать. Но он хотел бы, чтобы Мария поняла его намерения. Поняла, что то, что он сделал, было ради неё.

Пусть со стороны так мало кому могло показаться.

— Я просто....хотел, ч-чтобы ты… Переродилась…счастливой… — сказал он, потянувшись к её губам.

Но смог ли он их поцеловать, Тмин не успел понять.

***

Пламя погребального костра потрескивало, язычки оранжевого пламени, отделяясь от огня, мерцая, потухали в воздухе. Яр немигающим взглядом смотрел на то, как два тела, обёрнутые в ткань, сгорали вдали от посторонних глаз.