Ведьма в шоколаде

– И я совершенно не против, если ты и дальше будешь добавлять в мои серые будни немного веселья, – улыбнулся мужчина. – Жги, ведьма!

Меня вдруг неожиданно выпустили на волю вольную. Растерявшись, окончательно обалдев, я смотрела, как сестричкин жених, насвистывая веселую мелодию, неспешно двигается к выходу.

Губы отчего-то покалывало.

– Весьма… впечатляюще, – прокомментировал Крин. – Должен признаться, в какой-то миг я за тебя испугался. Может, он прав, и лучше отработать тихо-мирно свое наказание? А потом уехать на все четыре стороны, не вспоминать больше об этом городе, сестре, родителях…

– Жги? – словно не слыша зеркало, повторила я. – Ладно, буду жечь.

– Дейзи, может, не надо?

– Надо, зеркало, надо.

Я открыла шкафчик со специями и задумалась. Соль была, зелье жизни было. О!

– Перца еще не было.

Я хихикнула, доставая из шкафа большую баночку со жгучим красным перцем. Такой обычно добавляли в соус к мясу, делая его таким острым, что не каждый решался попробовать.

– Как говорили охотники на ведьм: мы начинаем жечь! – воскликнула я.

– Это определенно будет последний год твоей жизни, Кексик, – тяжело вздохнул Крин.

Да и плевать, зато Дрэвис надолго запомнит мою работу. И, возможно, это убережет его от ошибок в будущем. Зря он не воспринял слухи про темную ведьму всерьез, ибо если бы чуть-чуть поверил, то понял, что темных ведьм обижать нельзя. Себе дороже.

А отпечаток помады я ему на рубашке все-таки оставила. Просто из вредности.

Перца не жалела, шоколад получался густой, ароматный, темный. Даже попробовать хотелось, но красные вкрапления напоминали о сладкой жгучей мести, и я держалась, закусывая печеньками. Со стороны, наверное, казалось, что я варю какое-то жутко темное зелье. Даже руки дрожали от нетерпения.

Выходка Дрэвиса вывела меня из себя. И хоть я повторяла себе едва ли не ежеминутно, что мстить нужно с холодной головой, все равно до ужаса хотелось оттаскать его за волосы и как следует покусать.

А заодно и себя – за то, что растерялась, перепугалась и проявила неуверенность. Которой мужчина явно воспользуется.

– Кексик, отвлекись от плана захвата мира, – позвал Крин. – Поднимись наверх, и я кое-что тебе покажу.

– А это не может подождать? Надо разлить шоколад по формочкам.

– Увы, потом будет поздно. Давай-давай, поднимайся. Там твоя месть начала реализовываться.

После такого заявления я никак не могла оставаться на кухне. Побросав готовку, стремглав помчалась наверх.

– Ну? – остановилась перед зеркалом Крина.

– Смотри.

Зеркальная поверхность пошла мутной рябью, и на ней медленно проступила картинка небольшой, но очень приятно обставленной комнаты. Мебель из темного дерева, тяжелые ткани – это был какой-то богатый большой дом.

– Раньше я висел на чердаке в доме Фолкритов, – пояснил Крин. – Потом переехал в эту лавку. Ну, а пока висел там, наладил связь с некоторыми зеркалами и периодически могу их связывать. Смотри, в общем.

Я увидела, как по комнате взад-вперед немного нервно ходит Фолкрит. А рядом с ним суетилась сестричка. Одетая иголочки, словно готовая в любую минуту стать гостьей званого обеда. Сара не кричала, не скандалила, но было видно, что она на пределе. Только повод дай – тут же взорвется.

– Что это?! – взвизгнула Сара, ткнув острым наманикюренным пальчиком жениху в грудь.

– Где? – Фолкрит скосил глаза.

– Помада! Откуда?

– М-м-м, милая, ну ты же только что меня обнимала. Наверное, твоя…

– У меня нет такой помады! – рявкнула Сара.

Она вывалила перед обалдевшим женихом содержимое сумочки и продемонстрировала целых четыре вида помады.

– Вот! Ни одна не подходит.

– По-моему, вот это она…

– Не она! Это темно-коралловый цвет! А на твоей рубашке бледно-карминный.

И тут, кажется, Дрэвис понял, что ничего не понял. Сара вылетела из комнаты как ошпаренная, а он рассматривал четыре ярких золотистых тюбика.

– Да они все красные! – рявкнул он ей в ответ.

Я мстительно фыркнула. Жаль, сестренка не догадалась, чья это помада. А вообще, я наверняка ей добро сделала. Такие, как Дрэвис Фолкрит, обычно не утруждают себя верностью. И зачем ей жених, который постоянно ходит налево?

– Понравилось? Чего погрустнела?

– Да так. – Я вздохнула. – Все это замечательно – пакостить Фолкриту, бесить Сару, изображать из себя темную ведьму. Но проблема-то никуда не денется. Дома нет, семьи нет, идти некуда. Закончится год, и куда я пойду?

От жалости к себе аж захотелось всплакнуть. И только осознание, что если я начну реветь, то придется встречать посетителей с красным носом и опухшими глазами, заставило сдержаться.

– Как куда? Дальше пойдешь. Кексик, десятки тысяч девушек остаются вот так, предоставленные сами себе. Многие из них и вполовину не такие умненькие, как ты. Жилье за год уж где-то, да найдешь. Потом закончишь академию. Устроишься на работу, встретишь какого-нибудь красавчика, выйдешь замуж. Нарожаешь толпу маленьких кексиков. Потом пойдешь на рынок и встретишь там Сару, которую разнесло, как торговую палатку. А у Фолкрита будет вместо лавки и фабрик – скамейка и навес.