Ведьма в Царьграде

Малфрида действительно не спешила поведать, как жила все это время. Она поняла, что Никлот мог чувствовать, когда его ученица колдовала, потому и знал о ней так много, даже уловил, когда она его в серебряном блюдечке увидела. Очень сильный тогда был посыл, даже в уединенное жилище отшельника проник, но Никлот сразу же уловил его и одним взмахом скинул чародейство. А вот чего бывший волхв не мог знать, так это как она жила обычной жизнью в миру. Так почему бы не рассказать? Особенно сейчас, когда слова Никлота что-то затронули в ее душе. Идеальный друг, возлюбленный, ее половинка… Она подумала о Свенельде – и тут же отбросила эту мысль. Свенельд не для нее, они оба это понимали, а то, что произошло той лунной ночью… Ну, бывает и такое, когда два одиноких сердца находят в краткой любви такую же краткую усладу. А вот Малк… И она сообщила отшельнику, что стала женой того, кто тоже обучался в древлянских лесах, но давно покинул их, что они с ним прожили немало счастливых лет на берегу Днепра подле града Любеча.

Никлота это известие обрадовало.

– Ты сделала достойный выбор, чадо. Малк – он особенный. Ему дано доброе и отзывчивое сердце. Что он полюбил тебя, я видел еще тогда, когда обучал вас. Но не думал, что из этого что-то получится. Ведь вы были такие разные! Ты жаждала чародейства, Малк – любви. Но у него была широкая душа, он мог решиться на любые безумства из тех, какие мы называем отвагой. И если он все же смог приручить такую недоступную девушку, если ты оказалась способна разделить с ним это безумие, то вы – пара. Надо только, чтобы ты поняла, какое счастье выпало тебе. И оно, возможно, стоит того, чтобы отказаться от чародейства. Говорю же тебе – и без колдовства можно жить, и счастливо жить! Да будет на то воля Божья!

«Ну, это у меня вряд ли получится», – подумала Малфрида, с тоской вспоминая, какую упоительную силу и уверенность испытывает, когда ощущает себя ведьмой.

Однако она все же как-то смирялась с тем, что тут, на острове, где молятся Христу и Его Матери, где почитают святых сподвижников, ей нельзя колдовать. Радости это не приносило, просто она старалась не думать о доступной ей ранее силе чар. Как избегала думать об этом, живя в браке с Малком. Свенельд вон недавно сказал, что для женщины это и есть счастье – жить с милым обычной жизнью. Но она не была создана для обычного житья-бытья, она была ведьмой, потому и начинала маяться, будучи даже, на первый взгляд, счастливой с мужем. А Малк… Надежный, добрый, понимающий, ласковый… Что еще надо для того, чтобы жить с ним в любви и согласии? А вот Малфриде порой начинало казаться, что она та самая нелюдь, какая пробует сжиться с окружающими, но вскоре начинает изнывать от их обыденной неинтересной жизни. Она давно была наслышана о мавках лесных, которые влюбляются в смертного и идут под дымный кров ради любви. Порой и русалки, оставив заводь и променяв рыбий хвост на пару ног, тоже пытаются стать женами и матерями. И что? Ни одна из таких историй добром не оканчивалась. То же самое, похоже, и с ней.

Когда Малфрида призналась в своих сомнениях Никлоту, тот помрачнел.

– Надо же, а я, честно говоря, обрадовался за тебя, узнав, что вы сжились с Малком. Даже понадеялся, что ваша любовь спасет тебя от тьмы. А тебе, оказывается, неймется без чар… Представляю, как Малку непросто приходилось. Он ведь мысли читает. И наверняка понимает, что его милая несчастна с ним, что ее иное манит…

– Я научилась скрывать мысли от него! – резко прервала его Малфрида. – Я не мучила его своей тоской по колдовскому умению. Просто когда уже становилось невмоготу… уходила. И он никогда не гневался.

– А что на душе у него было при этом, ты не догадывалась? Разве ему было любо, что жена уходит и приходит, когда пожелает? И зря он не настоял на своем, не проявил волю мужа. Ведь он мог держать тебя при себе лаской и страстью, ты бы жила с ним, постепенно забывая, каким необычным даром наделена. Да, видно, Малк слишком любил тебя, не хотел лишать свободы, жалел. И это плохо. Ибо, видит Бог, лучше бы он покрывал тебя даже силой, чтобы загнать твое умение вглубь, как болезнь. Да, какое-то время ты, может, и потосковала бы, побесилась. А потом… Пойми, ты почти человек, а люди ко всему привыкают.

Глаза Малфриды потемнели от гнева.

– И что же, мне бы всегда покоряться пришлось?

– Как и положено жене покоряться мужу. Ты вот что учти, девочка моя: если жена хочет лада в семье, она послушает мужа.

– Даже если муж не прав?

– А с чего ты взяла, что он не прав? Потому что сама так решила? А вот я знаю, что женщины по своей сущности суетливее мужчин, им свойственно метаться, шуметь и переживать, чего-то искать и добиваться. Причем зачастую напрасно. Уж лучше ей покориться мужчине, который спокойнее и разумнее ее. И раз она согласилась стать его женой, то ей надлежит жить за мужем – сделав его своим защитником, главой и руководителем. Уважать его. Ведь уважение в семье появляется именно из любви. И ты, как я понял, согласилась пойти за Малка по любви. Зачем же ты мучила его, не интересуясь, чего он желает?