Ведьма. Взрослые игры

В глазах стояла злая засуха, и подташнивало от одного только воспоминания, что вчера делал с ней этот… урод. Шавка, которая бегает от одной постели к другой, и наверняка гордится этим.

Даяна осторожно положила фоторамку обратно в коробку. Голову прошивали болью, как будто злой волшебник страны Оз ради эксперимента заменил мозги на булавки. Но мигрень ничто по сравнению с той дырой, что разрасталась в груди. Бесконечная, как космос и темная, она готова была вот-вот поглотить сознание, но в обморок падать сейчас нельзя.

Даяна аккуратно уложила фото, как оно лежало, и вновь направилась в ванну. Она сильная. Она — ведьма! Горький смешок сорвался с губ. Да, ведьма… которая прыгнула в лапы оборотня, а сейчас скулит побитой псиной.

У взрослых мальчиков — взрослые игры. Жестокие и холодные. Но роль жертвы ей совсем не нравилась, и внутри жгло все сильнее.

Как вчера великий актер мок под холодным душем, так и она взбодрила себя ледяными струями. Оттиралась руками до горящей кожи и вымывала следы своего падения между ног. Как же противно! И в бесконечное множество раз хуже, чем после разговора с Константином, когда ведьмак отказался от инициации. У него хотя бы хватило благородства не заводить все слишком далеко, но не у всех есть сердце.

Одно единственное полотенце было влажным — поэтому она и решила поискать замену, но теперь это не имело никакого значения. Даяна схватилась за него, и тут же отдернула руку — нет, не станет вытираться тем, к чему прикасался оборотень. Даже в сортир вместо туалетной бумаги и то взять тошно.

Назад вернулась, как и была, голая и мокрая. Платье висело на стуле. Она взяла в руки аккуратно расправленные вещь и задумалась. Оборотень повесил, как пить дать. Значит нужно в стирку…

— Доброе утро, Даяна, — проурчал ненавистный, но такой красивый голос.

Мгновение назад ее колотила мелкая дрожь, а сейчас стало невыносимо жарко. И так больно, что перед глазами замелькала алые мушки. Если бы могла, убила собственными руками. Ногтями разодрала грудь и проверила, насколько гнилой он внутри, но ее просто скрутят в морской узел.

Развернувшись, Даяна в упор посмотрела на оборотня. Притащился с подносом в руках, а сам выглядит, как разожравшийся ворованный сметаной кот. Помойный и вонючий.

— Не доброе. Ещё раз коснешься меня хоть пальцем — и ты покойник.

Серые глаза потемнели. И, наверное, он хотел что-то сказать, но отшвырнула в сторону платье она пошла в свою комнату.

— Даяна, подожди! — стрелой ударило в спину. Но больше она не поведется ни на мнимую растерянность, ни на любую другую ложь.

— Отвянь, шавка.

Не имея сил отказать себе в удовольствии, Даяна изо всех сил хлопнула дверью.

***

Если и был на свете ад, то он начинался в его комнате, на смятых простынях, что ещё хранили ее запах. Он не мог спать, не мог есть и не мог не думать о пославшей его на все четыре стороны ведьме.

Влад сжал зубы, и снова ударил по крепкому стволу сосны. Костяшки давно сбиты, и на бинтах проступили алые узоры, но физическая боль не перекрывала душевную.

Знал ведь, что все это херня на постном масле. Что его вольность обязательно аукнется, но чтобы так … И все равно, придурок, тащил ей этот долбаный букет и у плиты выстаивал. Специально блинчики приготовить решил. Думал, что порадуется, а она на него ушат дерьма вылила. Сколько ярости во взгляде! Как будто он силой ее вчера заставил в ванну прийти, а не на добровольных основах

А может оно и к лучшему! Сбитые кулаки вспыхнули болью, но Влад и не подумал останавливаться. Бил и бил, каждым ударом подтверждая горькую правду.

Ведьма просто испугалась за свои силы. Что-то почувствовала, или как там у них все происходит, но решила обрубить на корню. Только вот по живому ударила! Несколькими словами превратила нирвану в полную огня бездну, в которой он молчаливо отбывал наказание. Потому что это справедливо — он не имеет никаких прав забирать часть ее ради удовлетворения собственных хотелок.

И если молодой девчонке позволено делать глупости за неимением опыта, то он мог бы вчера собрать яйца в кулак и вести себя как взрослый мужик, а не дрожащий от похоти юнец.

Но законченный эгоист в нем капризно топал ножкой, требуя если не все, то хотя бы часть. Рус был первым по упрямству, а он — Влад — от другого порока страдал. Все для себя любимого. Что в детстве, что сейчас.

Альке, если по-хорошему, ведь тоже шанса не оставил, сразу в оборот взял. А она такая же, как Даяна была. Наивная девочка, которой голову вскружить плевое дело. Разбил бы сердце, но сам влюбился. А тут ему любовь не светит… Прав был брат — нужно уже взрослеть. И прекратить вести себя, как мудак.

Мобильник разразился трелью. Пришлось оторваться от избиения сосны. Игнорировать можно кого угодно, но только брата.

— Слушаю, Рус.

— Как дела?

Херово. Хочется выть раненым зверем, и кусать себя за хвост.

— Нормально.

Хмыканье трубки он мимо ушей пропустил. Брата просто так не обманешь — настоящий детектор лжи, да и знает его как облупленного.

— Я отправлю к тебе пятерых волков. Они постерегут маленькую Даяну в полнолуние.