Ведьма Западных пустошей

– Дьявольщина… – сокрушенно произнес господин Арно, осторожно придержав Бруни за руку. – То есть все? Костер? Когда?

– Завтра утром, – угрюмо ответил Бастиан. – Давайте ключи от камеры, пойду к ней.

Аделин сидела на лавке с таким видом, словно находилась у кого-то в гостях. Простое, но красивое платье, волосы, аккуратно заплетенные в косу, идеальная осанка – и Бастиану показалось, что стены камеры уплывают куда-то прочь, и девушка теперь просто сидит где-то с книгой в руках, и нет больше ни тюрьмы, ни грядущей казни. Увидев Бастиана, Аделин вздрогнула, ее лицо из спокойного и гордого вдруг стало растерянным и несчастным, словно она как-то сразу все поняла и утратила последнюю надежду.

– Что? – прошептала она.

Бастиан отпер дверь камеры, неожиданно подумав, что Аделин может решиться на побег. Вошел, сел рядом и негромко сказал:

– Аделин, бургомистр подписал указ о вашей казни. Муниципальная власть признала вас виновной в злонамеренной волшбе и насылании безумия на Курта Гейнсборо.

Дьявольщина, у него язык отказывался говорить! Несколько мгновений Аделин сидела неподвижно, лишь губы шевелились, словно она беззвучно молилась. Потом по ее щеке пробежала слезинка, и Бастиан услышал едва различимый шелестящий шепот:

– Я невиновна. Я не делала этого.

– Я знаю, – сокрушенно произнес Бастиан. – Но ни я, ни свидетели не смогли его переубедить.

Аделин удивленно посмотрела на него, словно не поверила в услышанное.

– Вы мне верите?

– Верю, – кивнул Бастиан.

Лицо Аделин дрогнуло.

– Вы, инквизитор, верите ведьме? – спросила она.

Бастиан снова кивнул и осторожно взял ее за руку. Аделин на мгновение замерла, словно его прикосновение было капканом, а потом сжала его пальцы.

– Верю, – ответил Бастиан. – Потому что вы ни в чем не виноваты, Аделин. Убийца девушек подставил вас потому, что вы помогли мне открыть часть правды о нем. И у меня в руках списки, в которых есть его имя. И вы… – Он сделал паузу, собираясь с духом, а потом сказал: – Вы важны лично для меня, и он это понимает.

Аделин смотрела на него так, словно хотела, чтобы он замолчал. Чтобы он не произнес больше ни единого слова.

– Пообещайте мне одну вещь, – сказал Бастиан и вдруг неожиданно для себя самого поднес ее пальцы к губам и очень тихо произнес: – Пообещайте быть сильной. И верьте мне, что бы ни случилось. Хорошо?

Аделин всхлипнула. Сейчас, в тюремной камере, она была такой маленькой и слабой, что у Бастиана сжалось сердце.

– И вы… – так же тихо промолвила Аделин. – Поклянитесь именем и памятью вашего отца, что поможете Уве. Пожалуйста, Бастиан. Это единственное, о чем я могу вас попросить.

– Обещаю, – откликнулся Бастиан, и Аделин освободила руку и прошептала:

– А теперь… теперь уходите. Пожалуйста, уходите.

Бастиан не помнил, как поднялся из тюремного подвала и вышел на свежий воздух. Ему казалось, что он слышит, как там, под землей, рыдает гордая и несчастная девушка, которая хотела, чтобы он не видел ее слез. На спинке скамьи сидел растрепанный Кусь – словно часовой, несущий вахту. Бастиан подошел к нему, осторожно погладил по голове: сыч поежился и издал тихий горестный возглас.

Должно быть, ему тоже хотелось плакать.

– Ничего, друг, – сказал Бастиан. – Осталось совсем чуть-чуть.

Кусь вздыбил перья, будто советовал наглецу отправиться куда подальше. «Не зли меня, – почти услышал Бастиан. – И так всю душу вывернуло».

Бастиан вздохнул и быстро пошел в сторону банка.

Ювелирная лавочка Моше работала, и Бастиан убедился, что дела у него идут неплохо: когда он подходил, из подвальчика вышла целая стайка улыбающихся девушек с простенькими пакетами – все сделали покупки. Возможно, им понравились цепочки, над которыми Моше работал в прошлый раз. Когда они прошли, то Бастиан бросил на ступени личное заклинание, заслонив подвальчик от всех видов магии, и вошел в лавочку.

Моше по-прежнему сидел на своем стуле, но на этот раз не плел цепочку, а что-то старательно вписывал в толстую книгу. Ювелир довольно напевал себе под нос старую матросскую песенку про куртизанку, которая не дождалась парня на берегу, на стойке перед ним лежала аккуратная стопка крупных купюр.

– Смотрю, пошли дела? – поинтересовался Бастиан.

Моше оторвался от своей книги, смерил Бастиана оценивающим взглядом и снова опустил глаза к странице.

– А, снова вы.

– Снова я, – с улыбкой сказал Бастиан и, вынув из внутреннего кармана чековую книжку, осторожно вытянул перо из пальцев ювелира и выписал чек. Моше лишь глаза к потолку завел.

– Чего изволит такой знатный господин? – уважительно поинтересовался он, оценив выписанную сумму.

Бастиан улыбнулся и сделал заказ.

Ужин, который офицер Бруни принес из ресторанчика, был обильным и сытным, правда, у Аделин не было сил, чтобы оценить ломтики курицы с грибами и сливками. Она как-то вдруг утратила опору и поняла, что больше не может держать спину прямо и сопротивляться. Когда Бруни пришел за опустевшей посудой и увидел нетронутые тарелки на подносе, то горестно покачал головой и сказал: