ВЕДЬМАК

— Что? Где? — спросил Лютик, приподнимаясь на стременах и заглядывая в овраг, на который указывал краснолюд. — Ничего не вижу.

— О, — повторил Золтан.

— Не болтай, словно попугай! Что — о?

— Речка, — спокойно пояснил Золтан. — Правый приток Хотли. Называется О.

— Аааа…

— Да ты что? — засмеялся Персиваль Шуттенбах. — Речка А впадает в Хотлю в верховьях далеко отсюда. А это О, а не А.

Низина, по дну которой текла речушка с незатейливым названием, заросла высокой, выше краснолюдских голов, крапивой, пронзительно пахла мятой и сопревшей древесиной и была до предела заполнена непрекращающимся лягушиным кваком. Берега у нее были крутые, и именно это сделало свое гиблое дело. Телега Вэры Лёвенхаупт, которая с самого начала движения героически переносила все превратности судьбы и преодолела все преграды, проиграла в стычке с речкой О. Она вырвалась из рук спускающих ее к воде краснолюдов, подскакивая, съехала на самое дно низинки и развалилась на мелкие куски.

— Крррва мать! — заскрежетал Фельдмаршал Дуб, контрапунктируя хоровой крик Золтана и его компании.

— Откровенно говоря, — оценил Лютик, рассматривая останки экипажа и раскиданную поклажу, — оно, может, и к лучшему. Дурной воз — мир праху его! — только затруднял движение, вечно с ним были хлопоты. Взгляни реально, Золтан. Согласись, нам здорово повезло, что никто на нас не напал и не преследовал. Если б надо было быстренько драпать, пришлось бы фургон бросить вместе со всем вашим добром, которое теперь можно спасти…

Краснолюд с негодованием отвернулся и зло забурчал себе в бороду, но Персиваль Шуттенбах неожиданно поддержал трубадура. Поддержку, как заметил ведьмак, сопровождало несколько многозначительных подмигиваний. Подмигивания, по идее, должны были быть незаметными, но выразительная мимика маленькой физиономии гнома всякую незаметность исключала.

— Поэт прав, — повторил Персиваль, кривясь и подмигивая. — Отсюда до Хотли и Ины можно шапкой докинуть. Перед нами Фэн Карн, сплошное бездорожье. Там тащиться с телегой было б тяжко. А если нас на Ине встретят темерские войска, то с нашим грузом… нам пришлось бы трудновато.

Золтан задумался, шмыгнул носом.

— Ну ладно, — наконец сказал он, поглядывая на останки телеги, омываемые ленивым течением речки О. — Разделимся. Мунро, Фиггис, Язон и Калеб остаются. Остальные идут дальше. Лошадей придется нагрузить торбами с провизией и ручным инструментом. Мунро, знаешь, что делать? Лопаты есть?

— Ну!

— Только чтобы мне никаких видимых следов не осталось. А место как следует пометьте и запомните!

— Будь в спокое.

— Догоните нас запросто. — Золтан закинул за спину вещевой мешок и сигилль, поправил топорик за поясом. — Идем по течению О, потом вдоль Хотли до Ины. Ну, пока.

— Интересно, — шепнула Мильва Геральту, когда поредевший отряд двинулся в путь, провожаемый взмахами рук оставшейся позади четверки краснолюдов. — Интересно, что такое было в тех туесах, ежели их надо на месте закопать, а место пометить? Да еще и так, чтобы не видел никто из нас?

— Не наше дело.

— Вряд ли, — вполголоса сказал Лютик, осторожно направляя Пегаса между обнаженными стволами, — в туесах были сменные подштанники. У них с этим грузом связаны крупные планы. Я достаточно много с ними болтал, чтобы сообразить, чем дело пахнет и что в их туесах может быть спрятано.

— И что же там, по-твоему, спрятано?

— Их будущее. — Поэт оглянулся, не услышит ли кто. — Персиваль по профессии шлифовщик камней, собирается открыть собственное дело. Фиггис и Язон — кузнецы, говорили о кузне. Калеб Страттон намерен жениться, а родители невесты однажды уже выгнали его взашей как голодранца. А Золтан…

— Перестань, Лютик. Треплешься, словно баба. Прости, Мильва.

— Да чего уж там…

За речкой, за темной и подмокшей полосой старых посадок лес редел, дальше пошли поляны, низкий березняк и сухие луговины. И все-таки продвигались медленно. По примеру Мильвы, которая, стоило им тронуться, взяла на седло веснушчатую девочку с косичками, Лютик тоже взял на Пегаса ребенка, а Золтан усадил на гнедого жеребца двух, а сам шел рядом, держа поводья. Но скорость не увеличилась, женщины из Кернова не поспевали за конными.

Уже смеркалось, когда, проплутав почти час по ярам и оврагам, Золтан Хивай остановился, перебросился несколькими словами с Персивалем Шуттенбахом и повернулся к остальным членам группы.

— Не галдите и не смейтесь надо мной, — сказал он, — но, сдается мне, заблудился я. Не знаю, хрен его возьми, где мы находимся и куда надо идти.

— Не болтай глупостей, — занервничал Лютик. — Что значит не знаешь? Мы же руководствуемся течением речки. А там, внизу, ведь все еще речка О. Я прав?

— Прав. Только заметь, в какую сторону она течет.

— Елки… Невероятно!

— Вероятно, — угрюмо сказала Мильва, терпеливо выбирая сухие листики и хвою из волос веснушчатой девочки. — Мы заплутали среди оврагов. Река вертит, выкручивает подковы. Мы — на излучине.