ВЕДЬМАК

Помогая стащить поэта с седла, Мильва заметила, как при виде нильфгаардца у Геральта окаменело лицо. Она не успела и слова сказать, впрочем, Геральт тоже, потому что Лютик отчаянно стонал и вырывался из рук. Поэта уложили на песок, подсунули под голову свернутый плащ. Мильва собиралась было сменить пропитавшуюся кровью кустарную повязку, но тут почувствовала на плече руку и учуяла знакомый запах полыни, аниса и других трав. Регис, по обыкновению, явился неведомо когда, неведомо как и неведомо откуда.

— Позволь, — сказал он, вытаскивая из своей бездонной торбы медицинские препараты и инструменты. — Я им займусь.

Когда цирюльник отрывал перевязку от раны, Лютик болезненно застонал.

— Спокойно, — сказал Регис, промывая рану. — Это пустяки. Немного крови. Просто немного крови… А славно пахнет твоя кровь, поэт.

И именно тогда ведьмак повел себя так, как Мильва ожидать не могла. Он подошел к коню и вытащил из ножен, притороченных под тебеньками седла, длинный нильфгаардский меч.

— Отойди от него, — буркнул он, встав над цирюльником.

— Славно пахнет эта кровь, — повторил Регис, не обращая внимания на ведьмака. — Я не чувствую в ней запаха заражения, которое при ранении головы могло бы оказаться роковым. Артерии и вена не повреждены… Сейчас будет щипать…

Лютик застонал, бурно втянул воздух. Меч в руке ведьмака дрогнул, заблестел отраженным от реки светом.

— Я наложу несколько швов, — сказал Регис, по-прежнему не обращая внимания ни на ведьмака, ни на его меч. — Держись, Лютик.

Лютик держался.

— Все, кончаю. — Регис взялся за перебинтовку. — До свадьбы, тривиально говоря, заживет. Рана в самый раз для поэта. Будешь, Лютик, расхаживать как военный герой с гордой повязкой на лбу, а сердца взирающих на тебя дам будут трепыхаться и таять как воск. Да, ничего не скажешь, поэтическая рана. Не то что стрела в живот, разорванная печень, разодранные почки и кишки, вывалившееся содержимое и кал, воспаление брюшины… Ну, готово. Геральт, я в твоем распоряжении.

Он встал, и тогда ведьмак быстрым, неуловимым движением приставил ему меч к горлу.

— Отойди, — буркнул он Мильве. Регис даже не дрогнул, хотя острие меча слегка упиралось ему в шею. Лучница затаила дыхание, видя, как глаза ведьмака разгораются во мраке страшным кошачьим блеском.

— Ну давай, — спокойно сказал Регис. — Тычь!

— Геральт, — простонал с земли Лютик совершенно осознанно. — Ты что, вконец спятил? Он спас нас от виселицы… Перевязал мне голову…

— Спас в лагере девушку и нас, — тихо напомнила Мильва.

— Молчите. Вы не знаете, кто он такой.

Цирюльник не пошевелился. А Мильва вдруг с ужасом обнаружила то, что должна была обнаружить уже давно.

Регис не отбрасывал тени.

— Действительно, — медленно сказал он. — Вы не знаете, кто я такой. А пора бы. Зовут меня Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой. На этом свете я живу четыреста двадцать восемь лет, или пять тысяч сто тридцать шесть месяцев по вашему летосчислению, или же три тысячи четыреста двадцать четыре месяца по исчислению эльфов. Я — потомок потерпевших крушение несчастных существ, застрявших среди вас после катаклизма, который вы называете Сопряжением Сфер. Я, деликатно говоря, считаюсь чудовищем. Кровожадным монстром. А сейчас столкнулся с ведьмаком, который профессионально занимается истреблением таких, как я. Это все.

— Вполне достаточно. — Геральт опустил меч. — Даже слишком. Исчезни, Эмиель Регис Что-то-Там Как-то-Там еще. Выматывайся!

— Невероятно, — съехидничал Регис. — Ты позволяешь мне уйти? Ты — ведьмак? Мне — грозе людей? Но ведьмак обязан воспользоваться оказией, чтобы этого не допустить! Любой оказией!

— Выматывайся! Удались, да побыстрее!

— В сколь дальние страны прикажешь удалиться? — медленно спросил Регис. — Ведь ты — ведьмак и знаешь обо мне. Когда разберешься со своей проблемой, когда покончишь со всем, с чем тебе надо покончить, ты, вероятно, вернешься в эти пределы. Ты знаешь, где я обретаюсь, где бываю, чем занимаюсь. Будешь меня преследовать?

— Не исключено. Если заплатят. Я — ведьмак.

— Желаю удачи. — Регис застегнул торбу, развернул плащ. — Бывай. Да, вот еще что. Сколь высока должна быть плата за мою голову, чтобы ты соблаговолил обеспокоить себя? Как ты меня оцениваешь?

— Дьявольски высоко.

— Ты щекочешь мое тщеславие. А конкретно?

— Валяй отсюда, Регис.

— Незамедлительно. Но сначала назначь за меня цену. Пожалуйста.

— За обычного вампира я брал столько, сколько стоит хороший конь под седло. Но ведь ты — необычный.

— Так сколько?

— Сомневаюсь. — Голос ведьмака был холоден как лед. — Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь смог такую услугу оплатить.

— Понимаю и благодарю, — усмехнулся вампир, на этот раз показав зубы. Мильва и Кагыр попятились, а Лютик с трудом сдержал крик ужаса.

— Ну всего! Успеха вам!

— Всего, Регис, взаимно.

Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой тряхнул плащом, закутался в него и исчез. Просто взял и исчез.

* * *

— Теперь, — Геральт повернулся, все еще держа обнаженный меч в руке, — твоя очередь, нильфгаардец.