ВЕДЬМАК

— Правильно догадываешься. Но это по-прежнему выбор свободный. Однако, со своей стороны, я искренне рекомендую выбрать ложу. Поверь, так ты поможешь своей Цири гораздо эффективнее, нежели кидаясь вслепую в водоворот событий, на что, как мне думается, тебя так и тянет. Цири угрожает смерть. Спасти ее могут только наши совместные действия. Выслушав то, что будет сказано в Монтекальво, ты убедишься в моей правоте… Йеннифэр, мне не нравятся вспышки, которые я вижу в твоих глазах. Дай мне слово, что не попытаешься сбежать.

— Нет, — покачала головой Йеннифэр, прикрывая рукой звезду на бархотке. — Нет, Францеска, не дам.

— Хочу предупредить, дорогая: все стационарные порталы Монтекальво имеют искривляющую блокаду. Любой, пожелавший без разрешения Филиппы войти туда или выйти оттуда, окажется в камере, стены которой выложены двимеритом. Собственный телепорт ты открыть не сможешь, не располагая компонентами. Твою звезду я отбирать не хочу, потому что ты должна полностью сохранить способность мыслить здраво и логично. Но если попытаешься устроить какие-нибудь фокусы… Йеннифэр, я не могу этого позволить… Ложа не может допустить, чтобы ты очертя голову в одиночку бросилась спасать Цири и искать способы отомстить. Я редуцирую тебя и снова упакую в нефритовую статуэтку. Если потребуется — на несколько месяцев. Или лет.

— Благодарю за предупреждение. Но слова все равно не дам.

Фрингилья Виго старалась казаться спокойной, но в действительности была очень напряжена и сильно нервничала. Она сама неоднократно журила начинающих нильфгаардских магиков за некритичное следование стереотипным мнениям и представлениям, сама постоянно высмеивала тривиальный, созданный сплетнями, слухами и пропагандой образ типичной чародейки с Севера — искусственно прекрасной, грубой, праздной и порочной до пределов извращенности, а зачастую и за пределами. Однако сейчас, по мере того как многочисленные пересадки в телепортах приближали ее к замку Монтекальво, ее все сильнее охватывали сомнения: что же она в действительности застанет на сборище таинственной ложи? И что ее там ждет? Разыгравшееся воображение рисовало картинки убийственно красивых женщин с бриллиантовыми колье на лебяжьих шеях и обнаженными грудями с карминными сосками, женщин с влажными губами и блестящими от алкоголя и наркотиков глазами. Внутренним взором Фрингилья уже видела, как заседания тайного конвента переходят в дикую и разнузданную оргию с бешеной музыкой, афродизиями, невольниками обоих полов и изощренными аксессуарами.

Последний телепорт бросил ее между двух колонн из черного мрамора. Во рту у нее пересохло, магический ветер выжимал слезы. Рука лихорадочно стискивала изумрудное ожерелье, закрывающее каре декольте. Рядом материализовалась Ассирэ вар Анагыд, также заметно нервничающая. Правда, у Фрингильи были основания предполагать, что подругу смущает новая и нетипичная для нее одежда: неброское, но очень элегантное платье цвета гиацинта, дополненное маленьким скромным колье из александритов.

Возбуждение мгновенно развеялось. В огромном, светлом от магических лампионов зале было прохладно и тихо. Нигде ни обнаженного негра, шпарящего в барабан, ни отплясывающих на столах девиц с цехинами на вздувшихся лонах. Не чувствовался запах гашиша и кантарид. Нильфгаардских чародеек встретила Филиппа Эйльхарт, владелица замка, стройная, серьезная, предупредительная и деловитая. Другие чародейки подошли и представились. Фрингилья облегченно вздохнула. Магички с Севера были красивы, ярки и блистали драгоценностями, но в подчеркнутых тонирующим макияжем глазах не чувствовалось ни одурманивающих средств, ни нимфомании. Ни у одной не были открыты груди. Совсем наоборот. Две из них были в платьях, очень скромно застегнутых под горлышко, — суровая, одетая в черное Шеала де Танкарвилль и молоденькая Трисс Меригольд с голубыми глазами и изумительно красивыми каштаново-рыжими волосами. У темноволосой Сабрины Глевиссиг и блондинок Маргариты Ло-Антиль и Кейры Мец были декольте, но совсем немногим более глубокие, нежели у Фрингильи.