ВЕДЬМАК

— Верно. Однако, вижу, кое-что ты все-таки знаешь. — Крепп посмотрел на него благосклонней. — Говорят, старый Монк нашел способ заставить служить себе и д’йини — гения Воздуха. Ходили слухи, что не одного. Он якобы держал их в бутылях и использовал по мере надобности, по три желания от каждого гения. Потому что гении, дорогие мои, исполняют только три желания, а потом свободны и смываются в свои измерения.

— Тот, над рекой, ничего не исполнил, — решительно сказал Геральт, — сразу схватил Лютика за горло.

— Гении, — задрал нос Крепп, — существа зловредные и коварные. Не любят тех, кто загоняет их в бутылки и велит передвигать горы. Они делают все, чтобы не допустить произнесения желаний, и выполняют их таким способом, которым трудно овладеть. И предвидеть. Порою выполняют буквально, поэтому надо следить за тем, что говоришь. Чтобы гения захомутать, нужна железная воля, стальные нервы, могучая Сила и немалое умение. Из сказанного тобою следует, что твои умения, ведьмак, были невелики.

— Слишком малы, чтобы эту дрянь обуздать, — согласился Геральт. — Но все же я изгнал его, да так, что воздух выл. А это чего-нибудь да стоит, Йеннифэр, правда, высмеяла мой экзорцизм…

— Какой экзорцизм? А ну повтори.

Ведьмак повторил слово в слово.

— Что?! — Богослужитель побледнел, потом покраснел и наконец посинел. — Да как ты смеешь! Охальник!

— Простите, — пролепетал Геральт. — Честно-то говоря, я не знаю… значения этих слов.

— Так не повторяй, коли не знаешь! И где только ты мог их услышать!

— Ну, довольно, — махнул рукой ипат. — Напрасно теряем время. Ладно. Теперь мы знаем, зачем волшебнице понадобился ваш гений. Но вы говорили, Крепп, что это скверно. Что именно скверно? Да пусть она его поймает и убирается ко всем чертям, мне-то какое дело. Я думаю…

Никому не дано узнать, что в этот момент думал Невилл, если даже это не было хвастовством. На стене возле гобелена с Пророком Лебедой неожиданно возник светящийся четырехугольник, что-то сверкнуло — и на середину комнаты вывалился… Лютик.

— Он невиновен! — крикнул поэт чистейшим звучным тенором, сидя на полу и водя кругом дурным взглядом. — Невиновен! Ведьмак невиновен. Я желаю, чтобы в это поверили!

— Лютик, — ахнул Геральт, удерживая Креппа, явно собиравшегося выкрикивать экзорцизмы, а может, и заклятия. — Ты откуда свалился… Лютик?

— Геральт! — Бард вскочил с пола.

— Лютик!

— Это еще кто такой? — буркнул Невилл. — Черт побери, если вы не прекратите колдовать, я за себя не поручусь. Я сказал, здесь, в Ринде, колдовать нельзя! Сначала надо подать письменное прошение, потом оплатить пошлину и налог на имущество… Эй! А это, случайно, не певец, заложник ведьмы?

— Лютик, — повторил Геральт, держа поэта за руки. — Как ты сюда попал?

— Не знаю, — признался бард с глупейшим и обеспокоенным выражением на лице. — Честно говоря, я не совсем понимаю, что со мной творится. Помню немного, но провалиться мне, если знаю, что тут было явью, а что кошмаром. Однако припоминаю миленькую чернулечку с горящими глазами…

— Нашли время болтать о чернулечках, — прервал Невилл. — К делу, уважаемые, к делу. Ты кричал, что ведьмак невиновен. Как это понимать? Что, Лавроносик сам себя высек? Потому что ежели ведьмак невиновен, то иначе быть не могло. Разве что коллективная галлюцинация.

— Мне ничего не ведомо ни о… э… высечении, ни о галлюцинациях, — гордо проговорил Лютик, — ни о лавровых носиках. Повторяю: последнее, что я помню, была моднючая женщина, со вкусом одетая в черное и белое. Вышеупомянутая дама грубо кинула меня в светящуюся дыру явно магического портала. А до того дала четкое и ясное указание: по прибытии на место я должен был немедленно сообщить, цитирую: «Желаю, чтобы мне поверили, что ведьмак не виновен в том, что произошло. Таково, а не иное мое желание». Конец цитаты. Буквально так. Да, я спросил, в чем дело и зачем все это. Чернулечка не дала мне говорить. Обругала неизысканно, взяла за шиворот и кинула в портал. Это все. А теперь…

Лютик выпрямился, отряхнул куртку, поправил воротник и фантазийное, хотя и грязное жабо.

— …соблаговолите мне сказать, как называется и где находится лучший в этом городе кабак.

— В моем городе нет плохих кабаков, — медленно произнес Невилл. — Но прежде чем убедиться в этом, ты познакомишься с лучшей в моем городе ямой. Ты и твои дружки. Вы еще не на свободе, паршивцы, напоминаю! Гляньте-ка! Один плетет небылицы, другой выскакивает из стены и кричит о невиновности, чего-то желает, верещит, требует, чтоб ему поверили. Он имеет нахальство желать…

— О боги! — Богослужитель вдруг хлопнул себя по лысине. — Понял! Я понял! Желание! Последнее желание!

— Что с тобой, Крепп? — насупился ипат. — Прихворнул?

— Последнее желание! — повторил богослужитель. — Она заставила барда высказать последнее, третье желание. Гением нельзя было овладеть, пока он не исполнил этого желания. А Йеннифэр поставила магическую ловушку и, вероятно, поймала гения, прежде чем тот успел сбежать в свое измерение! Господин Невилл, необходимо обязательно…

За окном громыхнуло. Да так, что задрожали стены.