Ведьмак

- Думай, с кем говоришь, бродяга! - крикнул в гневе Острит и схватился за меч. - Хватит с меня, буду я еще с тобой спорить! Вы только посмотрите на него: этика, мораль, законы! А кто о них болтает? Злодей, начавший убивать, едва заявился к нам! Кланявшийся Фолтесту, а потом за его спиной торговавшийся с нами как наемный убийца! И ты смеешь болтать про мораль, скот? Строить из себя Ведающего? Мага? Чародея? Ведьмак паршивый! Прочь, или башку снесу!

Ведьмак не пошевелился.

- Вам бы лучше самому убраться поскорее, господин Острит. Темнеет...

Острит отскочил, молниеносно выхватил меч.

- Ты сам этого хотел, чародей. Я тебя прикончу! И не помогут тебе твои штучки! У меня с собой жабий камень!

Геральт усмехнулся. Слухи о могуществе жабьего камня, насквозь лживые, разошлись тем не менее широко. Но ведьмак не собирался тратить время на заклятия, а тем более скрещивать серебряный клинок с мечом Острита. Он нырнул под меч противника и ударил вельможу в висок серебряными бляшками кожаного манжета.

Острит быстро опамятовался, вгляделся в темноту. Сообразил, что связан. Стоявшего рядом Геральта он, понятно, не разглядел во мраке. Но угадал его присутствие и протяжно завыл.

- Молчи, - сказал ведьмак. - А то она заявится раньше времени.

- Убийца проклятый! Где я? Развяжи сейчас же, тварь! Я тебя вздерну, сукин ты сын!

- Заткнись.

Острит тяжело дышал.

- Оставишь меня ей на съедение? Связанного? - спросил он тише почти шепотом.

- Нет, - Сказал ведьмак. - Я тебя отпущу. Но попозже.

- Скотина, - сказал Острит. - Чтобы я был вместо приманки?

- Вот именно.

Острит перестал биться.

- Ведьмак...

- Да?

- Это правда, я хотел свалить Фолтеста. И не я один. Не я один хотел его смерти. Но я жизнь бы отдал, чтобы он подыхал в муках подольше, гнил заживо. И знаешь почему?

Геральт молчал.

- Я любил Адду. Сестру короля. Любовницу короля. Шлюху короля. Я ее любил... Ведьмак, ты тут?

- Тут.

- Знаю, о чем ты думаешь. Но поверь, ничего такого не было. Никаких чар я не насылал. Я не умею. Только раз, в ярости, сказал... Один единственный раз. Ведьмак, слышишь?

- Да.

- Это королева-мать, не иначе мать Фолтеста. Это наверняка она. Она видеть не могла, как Фолтест с Аддой... Это не я! Ведьмак! У меня разум помутился, и я пожелал вслух, чтобы... Ведьмак! Это из-за меня? А?

- Это уже не имеет значения.

- Ведьмак, полночь скоро?

- Скоро.

- Выпусти меня. Дай спастись.

- Нет.

Острит не услышал скрежета сдвигаемой глубоко в подземелье крышки саркофага. Ведьмак услышал. Он наклонился и рассек кинжалом спутывавшие вельможу веревки. Острит, не тратя времени, вскочил и, нелепо скрючившись, опрометью кинулся прочь. За это время глаза его привыкли к темноте, и он видел дверь.

С грохотом отскочила плита, закрывающая спуск в гробницу. Геральт, укрывшись за балюстрадой, увидел невысокую фигуру упырицы - быстро, проворно, совершенно беззвучно она неслась вслед грохотавшему сапогами беглецу.

Ужасный вопль раздался во мраке, потряс старые стены. И оборвался. Ведьмак не смог определить расстояния - как раз в этом его изощренный слух стал помехой, - но знал, что упырица настигла Острита быстро. Очень быстро.

Ведьмак вышел на середину зала. Заступил вход в гробницу. Отбросил плащ. Поправил меч. Натянул кожаные перчатки. У него еще было время. Он знал, что упырица задержится у трупа Острита - чтобы дольше лежать в летаргии, ей нужно сердце жертвы.

Ведьмак ждал. До рассвета еще три часа. Петушиное пение, раздайся оно сейчас, лишь спутало бы его расчеты. Правда, ни одного петуха в окрестностях дворца не осталось.

И тут он услышал. Она возвращалась. Потом он ее увидел.

В точности такая, как ему описывали. Непропорционально большая голова на короткой шее, окутанная облаком растрепавшихся рыжих волос. Глаза светятся во мраке, как два карбункула. Упырица замерла, уставившись на Геральта. Внезапно разинула пасть - словно хотела похвалиться рядами белейших острых зубов. Щелкнула клыками - будто захлопнулась крышка железного сундука. И прыгнула, целя в ведьмака окровавленными когтями.

Геральт отпрыгнул в сторону, молниеносно сделал пируэт; едва задев его, упырица тоже закружилась, полосуя воздух когтями. Равновесие она не потеряла и тут же кинулась вновь, из невероятной позиции, клыки щелкнули у шеи Геральта. Рив отпрыгнул, чтобы обмануть ее, трижды крутнулся волчком, каждый раз в другую сторону. Сильно, без размаха ударил ее в висок кольцами - серебряными кольцами, нашитыми с тыльной стороны на пальцы кожаной перчатки.

Упырица дико взвыла, эхо загрохотало по дворцу, потом прижалась к полу, замерла, завыла - глухо, яростно, зловеще.

Ведьмак злорадно усмехнулся. Первая проба, как он и ожидал, закончилась удачно. Серебро действовало на упырицу убийственно - как на большинство чудовищ, вызванных к жизни злыми чарами. Бестия мало чем отличалась от себе подобных - а потому ведьмак в силах был снять с нее заклятие, и серебряный меч, последний козырь, в силах был при нужде спасти ему жизнь.