Ведьмак из Большого Киева (сборник)

— Я тоже не знаю, что делать, дружище. Похоже, в сети мы ничего путного не найдем. Если бы там было что-нибудь актуальное, мы это уже отыскали бы.

«Что же все-таки делать? — мучительно размышлял Геральт. — Звонить Весемиру? Как-то это по-мальчишески… Помоги, умный и добрый дядя Весемир, два бестолковых долдона-ведьмака уперлись лбом в стену и не знают, как поступать дальше. Надо взять их за ручки и указать верное решение. А также вытереть нос и погладить по головке…»

Ситуация складывалась странная донельзя: впервые за довольно много лет ведьмачества Геральт с Ламбертом не могли идентифицировать противника. Даже увидев его, пусть мельком и не в самых подходящих для наблюдения условиях. Подводный монстр не был похож ни на что. Просто не похож — и все. В принципе, это мог быть незнакомый боевой робот, но тогда совершенно нового класса, и тот факт, что его почетно поименовали, никак ведьмакам не поможет, поскольку невозможно применить обычную тактику при борьбе с агрессивными механизмами: бить в уязвимые места. Как узнать, какие места у подводного кругляша уязвимые? Методом проб и ошибок? Так ошибок в запасе только две, потом ведьмаки закончатся и комбинатские снова останутся с этими морскими тварями лицом к лицу.

— Надо тянуть время, — сказал Ламберт хмуро. — Контракт не подписывать, а самим покуда выследить этого робота (или кто он там) и все-таки идентифицировать его. И, как ты уже говорил, заглянуть на Майский. Точно не помешает, я согласен…

В дверь отрывисто постучали — наверное, это был гонец из комбинатских.

— Входите! — гаркнул Геральт.

В номер ввалился сутулый полуорк в синем полукомбезе на лямках, в тельняшке и кроссовках.

— Здорово! — поприветствовал он ведьмаков. — Докладаю: сегодня потонуло четверо живых — двое с буксира, один стропальщик с плавкрана и Митяй с водолазки. Митяй плавал хорошо, остальные как — не знаю, не наши.

— Понятно, — кивнул Геральт. — Надо бы с выплывшими потолковать. Можешь их собрать?

— Да чего их собирать, собраны уже, в пятом эллинге сушатся, отходят.

— Водку, поди, глушат? От нервов и для сугреву?

— Не без этого…

— Ладно, дуй в эллинг и гляди, чтобы не расползлись. Мы сейчас подойдем. Пятый, говоришь, эллинг?

— Ага, пятый. На ём номер намалеван, не ошибетесь.

— Добро. Ступай.

Полуорк проворно шмыгнул за дверь.

— Надо бы поторопиться, Лам, — обратился к напарнику Геральт. — Напьются работяги, ничего путного из них потом не вытрясешь. Так что гаси шарманку и двинули.

Ламберт возражать не стал, ибо Геральт рассуждал вполне здраво.

Ноутбуки они выключили синхронно.

Пятый эллинг представлял собой нечто вроде просторного металлического сарая, выкрашенного снаружи в равномерный шаровый цвет. Около входа громоздилось обычное заводское барахло: невнятного вида железяки внавал, бочки, бухты канатов, старые облезлые буи, сварные металлические телеги на колесиках. Ворота эллинга были распахнуты настежь, внутри светила пара прожекторов, направленных горе, на кровлю. Десятка три живых — в основном люди, орки и полуорки — сидели за грубым столом, опять же сварным. Роль скатерти выполняли небрежно расстеленные газеты. Пили крепкий местный самогон — Геральт знал, что это адское зелье на югах именуют бромбусом. Закусывали салом, луком и черным хлебом. В самом центре стола расположилась одинокая банка бычков в томате, вскрытая, но нетронутая, а рядом с ней четыре наполненные рюмки, накрытые кусочками хлеба.

Ведьмаки приблизились. Заводчане и моряки выглядели хмуро. Еще бы: у них сегодня погибли товарищи.

Молча выцедили по полстакана бромбуса за упокой и наскоро зажевали нехитрой снедью. Геральт взглянул на Ламберта и обратился к местным:

— Ну что, граждане? Кто из вас способен внятно описать все, что сегодня произошло?

В голосе ведьмака не было сочувствия или панибратства. Геральт намеренно противопоставлял себя работягам, ему совершенно не нужно было становиться тут своим. Скорее, наоборот: путь ведьмака лежит в стороне от хоженых троп, а потому ведьмак никогда не сольется с толпой, он всегда наособицу. И окружающие это чувствовали.

— Да что тут рассказывать, — буркнул один из заводчан, крепкий мужичище, кулаки как дыни. — Пустили нас ко дну, ровно корыто дырявое. А ведь лучший был буксир в Одессе…

— Ты, извиняюсь, кто? — справился Геральт, умудрившись совместить в тоне и нажим, и отстраненность.

— Боцман с «Железняка».

— «Железняк» — это буксир?

— Ну да.

— Отчего затонули?

— Отчего… — буркнул боцман уныло. — Течь открылась. Такую нам дыру в борту засветили, никакой пластырь не заведешь. Мослатые еле успели из машинного наверх повыскакивать.

— А откуда дыра взялась-то?

Боцман на мгновение замялся, а потом повернулся к маленькому чернявому орку:

— Беня, мож, расскажешь? Я ж сам не видел…

— А и расскажу! — решительно заявил Беня. — Шо видел, то и расскажу! И пиливать мине, шо вы все там скажете!

Орк изъяснялся неповторимым одесским говором, настолько же отличающимся от южного суржика, насколько сам суржик отличается от языка Центра.