Ведьмак из старой Москвы (СИ)

*

Лютнев ушел засветло, не смотря на солидное количество выпитого накануне, выглядел и держался он молодцом, как огурчик. Я же провалялся в полудреме почти до полудня. Разлеплять глаза чертовски не хотелось, в голове поселился отбойный молоток и долбил мой мозг, с одной стороны это было даже не плохо, отвлекало от ненужных мыслей, например таких: когда же я проснусь, и не буду думать о бабах? В добавок, разболелось левое колено, поврежденное несколько месяцев назад во время истории с Похом, я так и не нашел времени им заняться. За дверью надрывалась Сакля, ей вторил попугай Квазимодо мяукая, как заправская кошка. Пришлось встать и задать “коням” овса. Только я решил приготовить себе скорый завтрак, как зазвонил мобильный телефон. – Да? – Здравствуй, – раздался вкрадчивый голос шефа. – И вам не хворать, – развязано ответил я. С некоторых пор я стал позволять себе в разговоре с куратором некоторую вольность, впрочем, не перешагивая определенной грани. – Хамишь? – в интонациях главы московского клана проскользнул интерес. – Что вы Василий Генрихович, – нарочито, гротески запротестовал я. – И в мыслях не было, просто искренне пекусь о вашем здоровье. – Да? Ты лучше о своем побеспокойся. Что там с Пахуньчиком? – Тьфу-тьфу, Василий Генрихович, – не замечая вопроса куратора, продолжал я паясничать. – Вроде ничего, только знаете, что? По ночам, когда ложусь на левый бок, сердце неприятно постукивает. – Геральт, ты что пьяный? – голос куратора не предвещал ничего хорошего, на сколько я его знаю, Василий Генрихович был в ярости. – Не на столько, что бы забыть о ваших методах ведения беседы уважаемый Генрихович... – Знай меру, сынок! – спокойно перебил куратор. – Немного уважения не повредит любому разговору. Терпеть не могу отсутствие культуры беседы. – Простите, Василий Генрихович, я могу продолжить? – Попробуй. Я даю тебе слово. – Уж будьте, уверены, попробую, – сказал я и почувствовал, как брови куратора гневно поползли вверх. Сейчас я собирался совершить ошибку, но не мог остановиться, возможно, виной был выпитый накануне алкоголь еще плескавшейся в моей крови, возможно на меня так подействовал уход Лисы, жизнь менялась на глазах, и я уже был не в силах затормозить эти изменения. – Во-первых. Я собираюсь вынести на совет вопрос о вашей компетенции... – Ну-ну, – не сдержался пораженный куратор. – Помолчите, Василий Генрихович, я не давал вам слова, – в трубке прозвучал сдавленный рык, но куратор не спешил закончить разговор. – Во-вторых, у меня есть подозрение, что вы используете служебное положение в корыстных целях, доказательством служит история с Еланским, перед смертью он успел поведать много интересного и про щит Гоших. В-третьих, вы безосновательно применяете на соклановцах запрещенные техники, что карается смертью. А вы что думаете, я вам это простил? – и мгновенно, без перехода, резко спрашиваю, печатая каждое слово, проворачивая такой же мерзкий трюк, как куратор использовал на мне. – На кого вы работаете? Несколько секунд на меня дышала тишина, потом раздались приглушенные трубкой хлопки, до меня не сразу дошло, что куратор аплодирует. – Браво. Геральт Браво! Полагаю, по третьему пункту у тебя претензий ко мне уже нет? Тем не менее, я отвечу на твой хамский вопрос. Я работаю на себя. А вот ты боюсь, уже ни на кого не работаешь. Однако это не значит, что ты можешь так просто разевать свой рот, на своего учителя, кусать руку, которая тебе кормит... – Знаете, что-то подобное, я уже слышал, от Вольфа, помните такого? – во мне стала подниматься холодная волна ярости. – Он тоже патетически размахивал своей потной лысиной, нес какую-то чушь про собак, кусающих руку... – Сынок, ты смеешь мне угрожать? – в голосе Василия Генриховича помимо гнева, наконец, прозвучало неподдельное удивление. Впервые за десятки, да что там, сотни лет, кто-то напрямую посмел угрожать главе Московского ордена ведьмаков. И не просто угрожать, многие могли тявкнуть, сказать “а”, как сделал сначала Геральт, грозя советом ведьмаков, после чего осмелившийся выступить против мудрого руководства куратора дурак обычно уничтожался на дуэли или просто исчезал, но никто, никто за почти тысячу лет, не сказал “б” – не посмел угрожать открыто, смертью. Это было неслыханно! Сквозь шум в ушах Василий Генрихович услышал: – Ты мне не отец! Древнее существо бывшее главой ордена собиралось с чувствами долгие секунды. Наконец куратор заставил себя ответить. – Как глава Московского клана ведьмаков я официально сообщаю о твоей отставке. В течение дня к тебе будет направлен наш сотрудник, ты обязан сдать ему меч, эликсиры и проследовать в офис для составления акта и принятия официального вызова на дуэль. В случае твоего неповиновения ты будешь объявлен в ликвидацию. Все... Это “все” прозвучало как приговор. Действительно все – дуррак!

*