Ведьмак. Перекресток воронов (Анджей Сапковский)

Зима, как оказалось, шла с севера по следам Геральта, буквально наступая ему на пятки. Через два дня после Мидинваэрне задул морозный, обжигающий кожу ветер. Назавтра небо потемнело, а в воздухе замелькали снежинки. К следующему дню всё уже стало совершенно белым. Спустя ещё несколько дней сугробы высились до самого горизонта, словно горы, а крыши всех построек поместья нахлобучили толстые белые шапки. Сомневаться не приходилось — настала каэдвенская зима, и в пейзаже ничего не должно было измениться как минимум до марта, если не до апреля.

***

Несколько дней спустя, когда после заката они сидели у камина с кубками в руках, Престон Хольт без понуждения затронул тему, которая давно не давала Геральту покоя.

— Знаешь ли ты, Геральт, откуда взялись ведьмаки? Как появились? С чего всё началось?

— Знаю. Ты говорил в Спинхэме. Что мы якобы происходим от ведьм...

— И это правда. Но я говорю о самых истоках. Хочешь послушать?

— Конечно.

Хольт отхлебнул из кубка, глядя на тлеющие в камине поленья.

— Как и со всеми изобретениями и новшествами, — начал он, — толчок дали армия и война. Каждому военачальнику грезился отряд особого назначения из невероятно ловких и непобедимых в бою сверхлюдей. Каждый властитель и каждый самозваный король жаждал подобной личной гвардии. Чародеи, а конкретно элитная группа, называвшая себя тогда Кругом, решили удовлетворить этот спрос. Создать сверхчеловека — улучшенную версию человеческого вида, которая должна была стать первой ступенью к эволюции всего вида на более высокий во всех отношениях уровень.

В теории — а точнее, в теориях, ведь их было несколько — речь шла о создании переходной формы, из которой путём естественного отбора возникнет новая, лучшая человеческая раса. Методы были разные. Одни чародеи выбрали метод оживления отобранных трупов и улучшенных трупных композиций. Другие сосредоточились на плодах во чреве матерей. Третьи взялись за маленьких детей. Результатов долго не было, а неудачные объекты отправлялись в лабораторные крематории. И крематории дымили без перерыва.

— Но, в конце концов, у них получилось.

— Верно. Получилось. Говорят, совершенно случайно. Но в итоге они создали мутаген, анатоксин, гормон и вирус — всё, что требовалось. И, разумеется, разработали магические формулы и ритуалы, необходимые для действия этих декоктов. Но когда всё уже было готово и оставалось только применить всё это на практике, один из работавших над проектом чародеев выкрал все материалы и сбежал.

— Как тот герой из легенды, забыл имя... Тот, который якобы украл у богов и дал людям огонь. Так?

— Ну, настолько далеко я бы, пожалуй, не заходил. Чародеи из Круга, как и следовало ожидать, обвинили ренегата во всём, что только можно, включая гнусный заговор с целью захвата власти над миром. Другие приписывали ему более благородные побуждения. Мол, сверхчеловек — да, но не для власти, не для какой-то королевской стражи, а для общего блага. Для всех. А все, напомню, сильно страдали от чудовищ, делавших жизнь порой почти невозможной. Улучшенное существо должно было защищать и спасать людей от монстров. Стать спасением и лекарством от любого зла.

— Чародей-ренегат, — задумчиво продолжал Хольт, — вскоре умер при загадочных обстоятельствах. Но до этого успел построить лабораторию, где начали создавать этих улучшенных существ. Лаборатория появилась на Севере, у самых истоков реки Тоины.

— Мирабель, — произнёс Геральт утвердительно.

— Мирабель, — подтвердил Хольт. — Старая цитадель под горой Траанберг. У чародея были ученики. Именно они и создали в Мирабели первых ведьмаков.

— А Беанн Грудд и Каэр Морхен?

— Появились позже. Среди учеников, о которых я говорил, были разногласия о том, как создать лучшие мутации. В итоге случился раскол, и из одной лаборатории получились три. На ведьмаков был спрос, чудовища здорово портили людям жизнь. Вот и производили, сколько могли. Не оглядываясь на последствия. Так начало стало началом конца.

Геральт молчал.

— Голову даю, — сказал Хольт, — что знаю твоё самое раннее воспоминание о Каэр Морхене. Потому что моё — точно такое же. Большая спальня на двадцать коек. Вокруг мальчишки. Уснуть невозможно. Кто-то плачет, кто-то стонет, кто-то кричит или бредит во сне. Проходят недели, и становится всё тише. В конце концов — полная тишина. Потому что вас осталось трое.

— Один, — пробормотал Геральт, — был совсем кроха. Всё время плакал. А потом его забрали... И больше он не вернулся.

— Мутации, — кивнул Хольт, — способны мутировать сами по себе. При создании эликсиров ошибки неизбежны. А выведенные и хранящиеся в подвалах патогены разлагаются. Ничто не вечно. Я считал — и был не единственным — что Испытания нужно прекратить. Выживал один ребёнок из десяти. Тут уже нельзя было говорить о допустимых потерях. Это походило на преступление.