Ведьме в космосе не место

Все еще болтаясь над полом, Крыса достал какой-то датчик.

— Вот, Ро, смотри!

Чернокожий пират — теперь в его «профессии» я не сомневалась — разжал руки. Крыса, он же бывший связной, он же двойной агент, бросился к Копернику и приложил приборчик ко лбу.

В воздухе зависла голограмма. Замелькали цифры.

— Видишь, десятка! А теперь… — он приложил эту штуку к моему лбу. — Тоже десятка! Значит, она очень сильная ведьма. А вот эти полоски сходятся. Видишь, Ро! Значит, это все она!

Я повернулась, чтобы видеть голограмму. Полоски, цифры. Я не имела ни малейшего понятия, что это за единицы измерения. Ни единого знакомого значения.

У Крысы блестели глаза, а руки слегка дрожали:

— Предъявишь солдатика в качестве доказательства. Сдашь ведьму слуге этого… «шейхана всего мира», как он себя называет. И куча денег наша!

— Этого бросьте в клетку напротив, — пират кивнул на Коперника. — А ты, ведьма, располагайся. Наш экипаж желает тебе приятного полета.

Он зычно захохотал:

— Пойдем, мой дорогой друг Слик, обсудим детали. Выпьем.

Молчаливые парни подхватили Коперника и так же волоком перетащили его в соседнюю камеру.

Пираты вышли, смеясь и переговариваясь.

Я бросилась к решетке — заперто. Кто бы сомневался. Коперник лежал на полу в камере напротив, лицом к стене, и не подавал признаков жизни.

А у меня в голове одновременно крутилось сразу три вопроса. Во-первых, почему пират ходит по кораблю в носках? Во-вторых, насколько серьезно все с Коперником, сможет ли он обойтись без медицинской капсулы? И, в-третьих, кому меня хотят продать и зачем ему ведьма?

Из хороших новостей только то, что нас с капитаном пока не собираются убивать.

— Эй, капитан Коперник, — позвала я. — Очнитесь, капитан! Мне так страшно. Вы же должны знать, что делать в такой ситуации.

А вдруг связь у меня в ухе заработала и меня кто-нибудь услышит из команды?

— Кто-нибудь? Кирк? Я с капитаном Коперником на пиратском корабле. Нас заперли.

Я замолчала. Тишина вокруг была тревожной и давящей.

— Капитан, между прочим, вы сами виноваты в сложившейся ситуации.

Мысль, в чем виноват Коперник, не до конца сформировалась, это было скорее ощущение. Я продолжила:

— Вот что теперь делать?

Усевшись на пол, я ухватилась за прутья решетки. Несколько раз тихо всхлипнула, но плакать передумала. Нос некрасиво краснеет, и потом, слезами делу не поможешь.

— Что же делать? Что делать?

Я почувствовала себя маленькой и потерянной. Сейчас увезут в холодный темный космос, а там ничего хорошего. И некому помочь. Едва удалось подавить желание забиться в угол, подтянуть колени к груди и свернуться клубком. Вместо этого я прислонилась виском к решетке. Металл холодил кожу.

Из камеры напротив донесся шорох. Коперник пошевелился, а затем раздался слабый стон.

— Капитан? — Я подскочила так резко, что даже закружилась голова. — Капитан! Как вы? Вы меня слышите?

Коперник потер глаза.

— Слышу… Заткнись, Сола… — голос его звучал хрипло и глухо.

— О! Вы можете говорить!

Я испытала весьма смешанные чувства. Хорошо, что капитан очнулся. Этот факт внушал уверенность. Он же обучен выбираться из таких вот ситуаций, и еще я видела, как он дрался с монстриком, так что если рядом окажется пират… то я делаю ставку на Коперника. Но к радости примешивалось легкое разочарование. Так ошибиться! Я рассчитывала «неделю на восстановление». Два дня в капсуле, а он уже пришел в себя и грубит. И это при том, что вся моя сила… Да, что-то с ним не так.

Капитан в это время поднялся на четвереньки и пытался встать.

— Вам лучше лежать, — сообщила я ему.

Он мотнул головой, и я замолчала. Честно выдержала минут пять и шепотом спросила:

— Капитан, а у вас есть связь? За нами же наблюдают? Парни же нас спасут?

Очень медленно Коперник повернул голову. Глаза у него были покрасневшие, взгляд не сулил ничего хорошего. Он очень долго собирался с силами, а потом процедил:

— Нет, Сола… я сам…

Я изо всех сил напрягала слух.

— Я сам тебя спасу, а потом…

Коперник с шумом втянул воздух:

— Потом, Сола… ты у меня…

Он не договорил, но я поняла, что настроен Коперник крайне решительно.

Капитан повалился на бок, тяжело дыша. Губы его беззвучно шевелились, он что-то силился сказать.

— Капитан, постарайтесь отдохнуть… не волнуйтесь.

Он глухо зарычал.

Несколько часов Коперник балансировал между сном и зыбкой реальностью. Он стонал и метался, бормотал что-то невнятное. Иногда он приходил в себя, взгляд его становился осмысленным, а лицо приобретало жесткое, даже суровое выражение. Брови сходились к переносице, челюсть напрягалась.

Я пыталась позвать кого-нибудь, чтобы Копернику оказали хоть какую-то помощь, но добилась только того, что сорвала голос. Пираты не пришли, а я ничего не могла сделать. Даже если бы захотела влить в него немного своей силы, ее не было.

Когда капитану становилось особенно плохо, я говорила ему что-то успокаивающее, шептала, что «все будет хорошо», «скоро пройдет» и другие банальности, хотя не имела ни малейшего понятия, как скоро наступит это самое «хорошо». От собственной беспомощности слегка подташнивало.