Ведьменыш

Ноги у женщины были каким-то отдельным животным, зловеще вышагивавшим по шоссе, словно древний хищный ящер. По сравнению с огромными конечностями тело выглядело незначительным и хилым, будто жило только ради этой вечной ходьбы и перемещения.

На панели замигала лампочка, бензин был на исходе.

Трейлер стал сбавлять скорость у рабочего поселка. Ровно в 20.0 °Cтепан притормозил у заправки «Флагман». Разбудив сменщика толчком в плечо, сказал привычно: «Ну, хватит, слышишь, хватит, все, давай теперь ты».

Николай лениво перелез с лежака на сиденье и тупо уставился на панель, где по-прежнему мигала лампочка.

Степан расплатился, заправил баки и только после этого улегся. Сон сморил его быстро, и вскоре он погрузился в него так глубоко, так жадно, что Николай, начавший выяснять, где кассета Круга, потерявшаяся еще вчера где-то в бардачке (а может, и не там?), скоро оставил свои безнадежные попытки.

Взяв пластиковую бутылку с водой, Николай нехотя вылез из кабины и, вылив немножко на ладонь, плеснул на лицо, да как-то неловко. Кое-что попало на клетчатую рубаху, но ему было на это наплевать.

Он потряс головой, отпил воды и вернулся в кабину, достал из бардачка тряпицу, вылез вновь и, встав на бампер, протер запылившееся стекло.

– Вот так посветлей будет, – пробормотал он, уже привычно угнездившись в кресле, и повернул ключ зажигания.

Машина тронулась. И опять полетела надоевшая и примелькавшаяся трасса. Такая знакомая, что можно было бы гнать и вслепую, на слух, обходя по встречной караваны фур.

Вечерело. Над руслом мелкой речонки, перед которой дорога делала лихой вираж, неровными белыми кляксами поднимался туман, а вокруг… вокруг лежала степь. Она мерцала розовыми головками мальвы, иван-чая и выбеленными гривами лохматых ковылей.

И, кажется, любой проезжавший мимо должен был спросить: а есть ли предел у всего видимого? Можно ли его рассечь глазом? Или расчленить на квадратики периодической таблицы, чтобы где-то в потаенном углу проступил пока невидимый растр? Чтобы открылся энергетический план вселенной, которая взирала тут на людей пугающим оком.

Пустые вопросы. Мир и человек – разные величины.

А движение создавало лишь иллюзию покорения пути, который не принадлежал никому и простирался даже там, где нет человека и никогда не будет.

Главный путь бежал к той смутной границе. У нее уже начиналась зыбкая пустота, идеальное зеро, скрывающее в себе начала всех возможных нитей и черные списки всех непредсказуемых несчастий. Вот этот-то омут и был заветным пупом мира, откуда шла нескончаемая, беспрерывная трансляция идей и пророчеств, направлявшихся к Заратустрам, Буддам и пророкам Даниилам всех человекообразных популяций ближнего и дальнего космоса…

За косогором с бетонным постом ДПС опять пошли лесозащитные полосы, с поселками и проселочными дорогами, бежавшими то к ним, то от них к водонапорным и силосным башням, металлическим вышкам ЛЭП.

Шофер равнодушно смотрел на трассу и проносившиеся изредка автомобили. И вдруг в нем зашевелился страх. Отчего бы? Древний инстинкт опасности? Просто чутье?

3

У развилки Николай притормозил, вышел из машины и, заметив человека в черном костюме, стоявшего спиной к дороге, спросил: «Извини, друг, тут где-то кафе или бар был… Не пойму, то ли с этой, то ли с другой стороны. А?»

Тот обернулся и сказал, махнув рукой: «Чуть дальше, иди вперед…»

Фраза была произнесена без всякой интонации, а голос был и не мужской и не женский. Николай отметил и нездоровый зеленоватый цвет лица незнакомца, и губы, непривычно красные, словно подчеркнутые помадой.

Шофер двинулся было туда, куда ему указали, как вдруг услышал, будто вдогонку: «Все можно увидеть с другой стороны».

Когда он обернулся, незнакомца уже и след простыл.

«И куда он мог нырнуть?» – подумал Николай, но тут же заметил коричневую коробку придорожного кафе.

Над входом дугой выгнулась надпись: «У Артура. 24 часа». Под вывеской были неумело нарисованы три карты: семерки треф, пик и бубен. На кривоватой, просевшей двери кто-то, видимо для полной ясности, нацарапал мелом: «Это кафе. Дверь не ломать. Туалета нет. Он рядом».

Шофер не без труда, грозившего поломкой, от которой и предостерегала надпись, открыл дверь, и в лицо мгновенно дыхнуло до боли знакомое облако из подсолнечного масла, вчерашних щей, давно погибшего половичка и кошачьей жизни.

Зал заведения был залит мутным желтым светом. Обшарпанные столы в кольце пожилых пластмассовых стульев, исцарапанных и исписанных всевозможными словечками. Стены украшали облупившиеся пластмассовые светильники под бронзу, портрет какой-то эстрадной дивы, которой выжгли бычком оба глаза, закопченный календарь «Красоты Урала». Картину дополняло написанное от руки объявление: «Бизнес-ланч. 50 рублей. С 9 до 17».

Прилавок был заполнен прикрытым толстым целлофаном желтоватым ассортиментом. Продавщицы что-то не было видно. И только приблизившись к прилавку вплотную, Николай едва не расхохотался.