Ведьмин клад

– Тоже вариант. Иди искупайся, остынь, а то у тебя пар вон скоро из ушей пойдет, – Померанец рухнул на спину, закрыл глаза. – А я посплю, пока вы там купаться будете.

Егор хотел было вступить в прения, но передумал. Померанца не переделать, а искупаться и в самом деле не помешает. Вон жарища какая. Он достал из рюкзака шампунь, сунул в карман джинсов, следом запихнул мыло – между прочим, туалетное, а не какое‑то там хозяйственное, – зажал под мышкой свернутую в рулон футболку, потопал к реке.

Не то чтобы он специально выискивал место, которое решила облюбовать девчонка, он даже не знал, в какую сторону она направилась, просто так получилось, что ему приглянулась именно эта заводь. А девчонку он увидел уже потом…

Ну нельзя же так, без предупреждения, превращаться из кикиморы болотной в сказочную русалку!.. Егор видел только спину – напряженный позвоночник, тонкую талию, ямочки на пояснице, – но и этого хватило, при его‑то буйной фантазии. Русалка, как есть русалка…

И ведь антураж какой потрясающий: вода черная, то ли сама по себе такая, то ли из‑за какой‑то речной аномалии, небо синее‑синее, а девчонкина кожа белая как алебастр! Просто удивительно, какой цвет ровный, никакого тебе плебейского загара, никаких следов от купальника. Русалка, черт побери! Руки сами, помимо воли, потянулись к фотоаппарату. Нельзя упускать такой кадр!

Егор успел сделать несколько кадров, так сказать, с тыла, когда девчонка нырнула. Вошла в воду грациозно, без шума и всплеска. Егор приготовился увидеть самый настоящий русалочий хвост, а увидел длинные ноги, ну и все, что повыше ног… Дыхание перехватило, но сделать пару кадров он все‑таки успел. Не был бы он профессионалом, если бы его было так просто выбить из седла стройными ногами и всем остальным. Но, что ни говори, а мужик в нем очень сильно потеснил профессионала. Мужик с юношеским томлением ждал, когда же она наконец вынырнет.

Вынырнула, да так близко к берегу, что ближе уже некуда. Выпрямилась в полный рост, отбросила назад мокрые волосы, запрокинула лицо к небу. Красотища! Афродита пеннорожденная! Шея, ключицы, грудь, живот – девушки «Плейбоя» нервно грызут ногти в сторонке. И красота ведь какая дикая, необузданная – с ума сойти! Верный «Никон» защелкал, превращая красоту природную в красоту оцифрованную. Да если еще удастся заснять веер брызг, разлетающийся от мокрых волос…

Додумать эту мысль до конца Егор не успел: девчонка его заметила, взвизгнула, плюхнулась обратно в воду и из «пеннорожденной» Афродиты мгновенно превратилась в самую обычную женщину.

Так иногда бывает. Егор знал, что существуют люди, которых любит фотокамера. Вот, кажется, человек неинтересный, ничего особенного собой не представляющий, а попади такой человек в кадр – и выясняются удивительные вещи. Выясняется, что у него необыкновенное лицо и очень любопытная фактура, что на снимке он выглядит просто роскошно. Чаще всего почему‑то такие метаморфозы происходят с женщинами. Вот как сейчас…

– Что тебе нужно?! – Девчонка отплыла подальше от берега, теперь из воды торчала только ее голова.

– Мне ничего. – Егор уселся на бережку, разложил рядом свой помывочный инвентарь. – Я вот тебе шампунь и мыло принес. Не хозяйственное, между прочим, а самое что ни на есть туалетное.

– Ты подсматривал! – От ее злости и, кажется, испуга по воде пошла мелкая рябь.

– Я не подсматривал, – соврал он.

– Подсматривал! А еще фотографировал, – девчонка едва не плакала.

– Фотографировал, – он безмятежно улыбнулся. – Я фотокорреспондент, у меня работа такая – фотографировать.

– Отдай! – потребовала она и подплыла чуть ближе.

– Что отдать?

– Пленку.

– Пленку?! – Егор расхохотался. – Девочка, ты что? Какая пленка?! Это же цифровой фотоаппарат!

– Тогда отдай фотоаппарат!

– Что?! А не слишком ли жирно, раздавать камеры за тысячу баксов? Не выйдет, русалка.

Она сердито всплеснула руками по воде, сказала чуть слышно:

– Извращенец проклятый.

– И никакой я не извращенец. – Егору даже стало немного обидно. – Я фотохудожник. Лучше скажи, нужен тебе шампунь и мыло или я зря старался?

– Убирайся!

Егор только сейчас сообразил, что вода в реке холодная и девчонка наверняка мерзнет. Еще сляжет с воспалением легких, тащи ее потом в Бирюково на себе!

– Знаешь что, – сказал он миролюбиво, – давай я оставлю тебе футболку и мыльные принадлежности, а сам уйду. Ну, подумай, вымоешься по‑человечески, наденешь чистую одежду. А свое барахлишко, кстати, сможешь простирнуть. До следующего утра оно как раз успеет высохнуть.

Девчонка подплыла поближе, спросила с надеждой в голосе:

– А снимки?

– Да ладно, сотру я эти снимки, не переживай. Выходи давай, а то посинела уже вся от холода.

– Только ты уйди. – Кажется, здравый смысл наконец победил гордость.

– Уйду, – пообещал он.

– А как я узнаю, что ты в самом деле ушел? – спросила она подозрительно.

– Как? – Егор поскреб изрядно отросшую щетину. – А давай я петь буду? Ты по звуку определишь, что я ухожу. Идет?

– Начинай, – сказала девчонка после недолгих раздумий.

– Что начинать?

– Петь.