Ведьмин род

Эгле курила, разглядывая кабинет. На стенах участка имелись, как полагается, портреты разыскиваемых преступников – по таким ориентировкам, блеклым и неправдоподобным, можно было хватать всех подряд, и констебля в первую очередь. Здесь было тесно, как в собачьей конуре; не поднимаясь, Эгле подтянула к себе старую вонючую пепельницу – в девичестве та была ничего себе, можжевеловая, с инкрустацией, видимо, подарок к памятной дате.

– Ведьма извела молоко, – с неловкой улыбкой пояснил констебль. – Пришлось на стороне покупать, чтобы хоть что-то производить, маргарин хотя бы технический, и платили зарплату маргарином… У меня сын на маслобойке работает, так до сих пор где-то в погребе этот маргарин…

– Ближе к делу, – сказал Мартин. – Не прошлый год и не позапрошлый. Чуть больше недели назад. Что здесь было?

– Кошмар, – серьезно сказал констебль. – Вы себе не представляете. Лес загорелся, а ведь зима, снег… А тут горит, будто посреди лета. Дым, пепел на головы падает… Мы уж думали, велят нам эвакуироваться всем поселком. Дома, пристройки, скотина…

Глаза его затуманились – он был как артист, долго томившийся в одинокой гримерке и наконец-то получивший внимание публики. Живо описывая картины пожара, констебль испытывал радость творчества.

– И ночь напролет мы не спали, радио слушали, ждали, куда ветер повернет… А ветер-то и отвернул от нас! В последнюю секундочку, а то все бы сгорело: и поселок, и сыроварня, и маслобойка… Мы приободрились, и тут… – он сделал страшные глаза, – и тут ведьма… на трассе… напала на людей. Все летало по воздуху – машины… мотоциклы… деревья рвало с корнем! Вот такие глыбы летали! Чудом они выжили, убежали. Побитые все, в синяках, один руку сломал…

Эгле сжала зубы. Народная молва за пару дней превратила случай на трассе в эпическое побоище, но творить легенду оказалось гораздо проще, чем творить правосудие. Эгле хотелось бы прямо сегодня переломать ноги участникам «Новой Инквизиции» в порядке частной инициативы, и это было в ее силах, и никто бы ее не поймал; ей хватило ума не делиться своей идеей с Мартином. И еще она впервые задумалась о том, что отныне ей придется отслеживать ведьму в себе – как Мартин сознательно гасит в себе инквизитора.

– И тут уже мы не выдержали, – продолжал констебль, – связались с Инквизицией на районе, а они нам и говорят – к вам едут прямо из Ридны, из столицы, значит, нашей славной провинции…

Мартин вынул из папки чистый лист бумаги, положил перед констеблем:

– Список, пожалуйста, участников эпизода на трассе. Вы ведь всех поименно знаете?

– А… зачем? – Констебль заколебался.

– Затем, что свидетельские показания. – Мартин положил поверх листа бумаги шариковую ручку. – Я должен услышать от очевидцев, что именно там произошло.

Констебль нервно кивнул, взял ручку и молча начал писать. Почерк у него был неожиданно крупный и правильный, как у старательной третьеклассницы. Эгле, прищурившись, разглядывала его сквозь сигаретный дым.

Видно было, что ее взгляд страшно мешает бедолаге. Тот ерзал, пыхтел, но не решался прямо на нее посмотреть; нет, тогда на площади, с разъяренной толпой, с кровью на брусчатке и хриплым ревом из мегафона, в момент самосуда – констебля на площади не было. Трус; впрочем, в селении Тышка у него нет ни авторитета, ни сколь-нибудь значимой власти. Он расследует похищения кур.

– Вот. – Констебль вернул бумагу Мартину. Тот мельком просмотрел список:

– Семеро. Где восьмой?

– А, – констебль запнулся. – Да, еще сын Васила Заяца там был… Пацан совсем… они чудом уцелели, говорю же…

Он дописал восьмую строчку. Мартин кивнул:

– Отлично. Теперь, пожалуйста, я хотел бы познакомиться с делом, которое вы завели по факту убийства, совершенного в поселке неделю назад.

– Убийства?! – Констебль вскинулся. – У нас мирный поселок, дыра, хе-хе… Вам, конечно, глядя из Вижны, представляется, что дыра… у нас нет убийств, давно… несчастный случай был, девушка упала с лестницы…

– Эта девушка?

Мартин выложил на стол крупную фотографию тела на прозекторском столе; констебль глянул – и поспешно отвел глаза. Его круглые щеки сделались серыми.

– Эта? Вы точно помните? – Мартин выкладывал одно фото за другим, скоро весь стол оказался покрыт жуткими снимками. – Упала с лестницы? Точно? А в этом ракурсе?

Констебль задергался, будто на сковородке:

– Несчастный случай…

– Вряд ли счастливый. – Мартин выложил поверх снимков канцелярский документ. – По моему запросу тело было заново освидетельствовано, вот результат экспертизы – подлинный, а не тот, что вы нарисовали на коленке. Вы понимаете, констебль, что вы подставили коллег? Начальство? Думаете, вас будут покрывать?

И Мартин улыбнулся так, будто за спиной у него стояли комиссары всех провинций во главе с министром общественного порядка из Вижны и все смотрели на констебля, как на обгадившуюся собачонку. Эгле одобрительно кивнула.

– Я не понимаю, – пролепетал констебль, – чего вы от меня хотите… куратор. Я полагал, что Инквизиция занимается ведьмами…