Ведьмин век

Ее пятки были — сплошная ссадина, а от старых кроссовок и вовсе ничего не осталось; Клавдий поймал машину и привез Ивгу на площадь Победного Штурма. Кажется, у нее повышалась температура; по крайней мере трясло ее, как в жестокой горячке.

— С…сволочь… Ну как же у него… язык… не отвалился…

— Перестань. Это и было сказано в расчете на твои слезы.

— Он разозлился… А если бы я… не сбежала тогда, я была бы такой… как он говорит…

— А зачем ты вообще с ним связывалась?

— А куда мне было идти?!

Разговор повторялся по кругу уже третий раз, и Клавдий ощущал неподобающее раздражение. Ненужное; следовало признать, что слова этого парня об Ивге задели его больше, чем он ожидал. Собственно, приличный человек в таком случае немедленно бьет болтуна по лицу…

Клавдий поморщился. Достаточно забавное зрелище — Великий Инквизитор, сцепившийся с молодым чугайстром из-за юной ведьмы. Стоящее того, чтобы пригласить в партер его сиятельство герцога…

Не будь он так раздражен — сумел бы, наверное, проявить по отношению к Ивге сочувствие и подобающий такт. Но раздражение требовало усилий — удержаться, скрыть, внешне не выказать; Ивга приняла его отчуждение за брезгливость. Будто бы цинизм этого… Прова переменил отношение Клавдия к своей подопечной.

А история с Провом действительно была знаменательной. Клавдий долго заставлял себя забыть о том, что Пров чугайстер — и, ухитрившись наконец от этого отрешиться, мысленно поставил себя на его место. И невольно поджал губы. Да, конечно…

— Тебе надо отдохнуть, — сказал он Ивге. — Завтра важный день… Из провинции Одница привезли троих ведьм, работавших в сцепке. Помнишь, что я говорил про сверхценность? Про цель?

Ивга молчала, глядя в темное окно. Он не стал дожидаться ответа прошел в кабинет и позвонил Глюру. Дал распоряжения, выслушал информацию и скрипнул зубами. Удержал себя от побуждения немедленно брать Ивгу и ехать во дворец на срочную работу; вернулся в комнату. Ивга не переменила позы.

— Ты знаешь, что такое насос-знак?

Ивга, не оборачиваясь, мотнула головой.

— Знак, который рисуют на одежде… иногда на коже. Если на коже — жертва умирает в течение суток от полного упадка сил, обезвоживания, обессоливания… Рисовать на одежде проще и практичнее. Знак малыми порциями высасывает человека, который его носит. Обладателями силы становится ведьма, нанесшая знак…

Ивга медленно повернула голову. Клавдий неторопливо продолжал:

— В Эгре накрыли мастерскую… ателье, пошив дорогой одежды. Они рисовали знаки под подкладками пиджаков. Выбирали представительных, состоятельных молодых мужчин… и те чахнули. Годами; точное количество клиентов уже невозможно установить. А погорели мастерицы на внезапной жадности. Принялись лепить знаки всем подряд, одиннадцать смертей за одну неделю… Тут-то мастерскую и вычислили… Ты не представляешь, как разжирели тамошние ведьмы. Парочка. Товарки…

Ивга глотнула. Дернулась тонкая шея.

— В поселке Коща… да, это в десяти километрах от Вижны. Пригород, можно сказать… так вот, там нашли зал инициаций. В подземном гараже; взяли двадцать человек действующих ведьм… Двадцать, Ивга! Раньше столько хватали за полгода… во всем округе… Ты понимаешь, зачем я все это говорю?

Опущенная рыжая голова неохотно кивнула:

— Да… чтобы я бодрее… работала зеркалом в перископе. Искала схвер… сверхценность. Да буду искать, куда мне деваться-то…

Клавдий хотел сказать — если тебе трудно, можешь отказаться. Но не сказал. Потому что матку надо искать. Надо найти, все равно какими методами…

— Ивга… Пойми. Я хочу, чтобы ты была моим сознательным союзником. Я дам тебе одну вещь; четыреста лет назад Великий Инквизитор Вижны, господин Атрик Оль, имел обыкновение марать дорогую бумагу отчетами самому себе — о каждом прошедшем дне. Последнюю запись он сделал рано утром — вечером того же дня его сожгли на костре во имя ведьмы-Матки. Я дам тебе эту книжку, Ивга. Расшифрованную и изданную для служебного пользования тиражом в пятьсот экземпляров.

Рыжая голова кивнула снова — без энтузиазма. Клавдий вздохнул:

— Ивга, давай-ка я вызову машину, поедешь… к себе. Примешь ванну — и спать.

Она подняла голову.

Воспаленные глаза ее были двумя злыми щелками. Сжатые губы казались тонкой ниткой; она набрала в грудь воздуха, будто собираясь что-то сказать — но промолчала. Снова стиснула губы. Отвернулась.

— Не понял, — негромко сообщил Клавдий. Ивга дернула плечом объяснять, мол, не стану.

— Не понял, — повторил Клавдий уже удивленно. — Чем я тебя опять обидел? Ущемил твою драгоценную волю? Подавил? Принудил? А?

— Руки после меня помойте, — сказала Ивга сквозь спазм в горле. — И квартиру… продезинфицируйте. Чтобы такая грязная тварь как я… не наследила.

С минуту Клавдий молчал, озадаченный.

Потом понял. Она все еще переживает оскорбление, нанесенное циничным чугайстром. И унижение оттого, что Клавдий это слышал. И никак не отреагировал — стало быть, принял к сведению, ни капли не удивившись.

— Ивга… дурочка. Ну мало ли кто что вякнул. Он же… чугайстер.