Ведьмин век

Луна холодная. Кольцо жжет.

Кольцо лежит у нее на ладони, ртутное, алмазное, одновременно ледяное и жгучее; она смотрит на подернувшуюся тучами луну и надевает кольцо на палец…

…Кипит, вырываясь через края, жирное зеленоватое варево. На ладони дрожит теплое тело — обомлевшая мышь… Пальцы медленно разжимаются, серая маленькая тварь летит в котел, варево удовлетворенно пенится, по телу проходит судорога — как от наивысшего мига любви. Ивга открывает маленькую дамскую пудреницу, смачно плюет в тусклое, запорошенное пудрой зеркальце; от плевка стекло растрескивается, Ивга выбирает осколок в форме косой звезды и кидает в варево вслед за мышью… Сохни, сохни, усыхай, забывай свое имя, забывай свою силу, сохни, сохни, усыхай…

Летит, медленно проворачиваясь в едком дыму, серебряное лунное кольцо…

Поверхность варева разглаживается.

На дне прозрачной, как кристалл, жидкости лежит белый мышиный скелетик.

* * *

В машине она спросила у мрачного Клавдия:

— Почему вы не сказали мне про цепь-знак?

Он скривил губы:

— Чего-чего?

— Ничего, — сообщила Ивга, задумчиво глядя в окно.

Ей, оказывается, всего-то и надо было, что раздобыть цепь-знак. Пусть даже пройти для этого инициацию… Да и без инициации можно. В маленьких селениях всегда есть услужливые, вполне доступные для страждущих старые ведьмы…

— Удивительные у тебя интересы, — сказал Клавдий, и в его голосе явственно прозвучало презрение.

Ивгу задело. Не столько слова, сколько тон; будто по ее лицу провели холодной мокрой тряпкой. Будто хлестанули розгой…

Интересно все же, о чем сегодня беседовали его сиятельство герцог и Великий Инквизитор города Вижны.

— Круг моих интересов непередаваемо широк, — отозвалась Ивга холодно. — Потрошить человеческие души, без всякого, кстати, на то права — исключительно забавно. А вот пытаться вернуть любимого человека всеми доступными способами — это уже явная глупость. Скажите «фи». Можно три раза.

— Странно, — пробормотал Клавдий равнодушно. — Я был о твоем интеллекте куда более высокого мнения.

Ивга оскорбилась и надолго замолчала.

* * *

В маленькой квартирке, которую Ивга привыкла мысленно называть «своей», она приняла душ и задремала перед телевизором; засыпать в одиночестве на огромной как поле кровати было слишком тягостно и нудно. Телевизор бормотал глупости — зато почти человеческим голосом; Ивга задремала, и телефонный звонок заставил ее подпрыгнуть в кресле.

— Цепь-знак, — сказал Клавдий безо всякого приветствия, — вернейшее средство убить… всякое доброе чувство. Когда один человек физически не может жить без другого… и причиной этой зависимости — грубое принуждение… и другой человек все это прекрасно понимает… Это изощренная пытка, Ивга. Все равно как намертво сковать влюбленных наручниками… Говорят, какие-то изуверы пробовали.

Ивга молчала, прижавшись к трубке щекой.

— Ты будешь смеяться, но я видывал и ведьм, которые единственно для этого прошли инициацию.

Ивга облизнула губы.

— Но они ошиблись, Ивга… После инициации… короче говоря, у действующих ведьм вообще не сохраняется потребности кого-либо любить. Любовь слишком, гм, зависимое… нет, это я слегка косноязычен… Любовь — чувство, которое делает человека зависимым. А ведьмы этого не терпят, ты помнишь.

Ивга молчала. Часы на книжной полке, с виду бронзовые, а на самом деле пластмассовые, громко тикали в тишине; по темному циферблату ползла красная секундная стрелка.

— Вы тоже… не терпите зависимости? И поэтому никого не любите?

Теперь молчал Клавдий. Достаточно долго; Ивга ждала. Красная стрелка совершала круг за кругом.

— Собственно, зачем я позвонил… Ты стала трудно работать. Через силу; я приготовил для тебя стимул. Завтра вечером в Вижну явится Назар… Чтобы с тобой говорить. Ты слышишь?..

Прыгнуло, замирая, сердце.

* * *

В половине третьего ночи Клавдия поднял телефонный звонок.

Спустя десять минут он впрыгнул в приоткрывшуюся дверцу служебной машины, и пузатая цистерна-поливалка, степенно ползшая вдоль кромки тротуара, испуганно шарахнулась от черной с затененными стеклами бестии.

Ехали молча. Позавчера Клавдий подписал приказ, санкционирующий участие Великого Инквизитора во всех оперативных выездах, обусловленных чрезвычайной ситуацией; сейчас, когда черная машина бесшумно неслась пустыми, призрачно освещенными улицами, в его ноздрях стоял запах горящего оперного театра. И подраненная рука напоминала о себе раздражающим неудобством.

У входа в ночной клуб «Тролли» перемигивались маячками две полицейские машины; Клавдий прикрыл глаза. Он не чуял ведьмы. И это почему-то было плохо.

Вместо обычного вышибалы на входе дежурил мрачный полицейский; Клавдий не счел нужным предъявлять ему значок. За него это сделал идущий позади Коста.

— Спокойно, Инквизиция.