Ведьмин вяз

– Впрочем, неважно. Так подумала Сюзанна – а что еще ей было думать? Я уточнил, не мог ли это быть Леон или вы, но она ответила, нет, Хьюго намного выше, и тогда у него были длинные волосы, она ни за что не перепутала бы его с вами.

Как любезно с ее стороны.

– Я спросил, не мог ли это быть кто-то посторонний, – продолжал Рафферти, – и она ответила, да, возможно, какой-нибудь высокий незнакомец с длинными волосами, она не присматривалась. Хотела выйти помочь Хьюго, но утром ей надо было на работу, так что она легла. Когда узнала, что Доминик утопился в Хоут-Хеде, ей и в голову не пришло, что это как-то связано с тем, что Хьюго ночью возился в саду, – да и кому бы на ее месте такое пришло в голову? – Он покосился на меня.

– Да уж, – ответил я.

– А вот когда мы определили, чей скелет, она поняла, что к чему. Ваша кузина не дура.

– Не дура, – согласился я.

– Да. Но тогда она решила, что не будет ничего говорить, чтобы не портить Хьюго последние месяцы жизни. Вот и помалкивала. Разве что время от времени, чтобы нас запутать, рассказывала нам что-нибудь, что указывало то на вас, – он снова покосился на меня, – то на Леона. Чтобы мы не взялись за Хьюго. Она отдавала себе отчет, что в перспективе ее показания никому не навредят, она верит в Гарду, понимает, что невиновного мы не посадим, а если это все-таки случится, она обязательно скажет правду. Она собиралась признаться во всем после смерти Хьюго.

Разумеется. Вот только она не подумала, что у Хьюго могут быть свои планы. Она не принимала его всерьез, мы всю жизнь его знали, Хьюго всегда был в наших глазах мечтателем, добряком, плыл по течению. Получается, не такая уж она умная. Хотя, казалось бы, уж кто-кто, а Сюзанна должна была понимать, что от великих потрясений трескаются скалы, сдвигаются тектонические плиты и пейзаж меняется до неузнаваемости.

– Ну так вот, – сказал Рафферти, – возвращаясь к вашему вопросу: это все объясняет. Так что мне остается лишь расставить точки над i и черточки у t, написать отчет и закрыть дело. Вот сейчас, к примеру, я на всякий случай проверяю, действительно ли Доминик преследовал Сюзанну.

Вдруг потянуло холодом. Кот в саду – сейчас был виден лишь силуэт – вскинул голову и уставился на что-то невидимое наверху.

– И как? – спросил я.

Рафферти отмахнулся:

– Да как вам сказать. И да и нет. Все подружки Сюзанны подтвердили, что он к ней приставал, но не уверены, насколько это было серьезно. Одни говорят, что просто для смеха, другие, как и она сама, утверждают, что он ее, конечно, достал, но в целом ничего такого в этом не было. А третьи – как ни странно, самые близкие ее подруги – сказали, что он ее буквально преследовал. Издевался над ней. – Он посмотрел на меня: – Я и хотел у вас уточнить, как оно было на самом деле.

Значит, вот оно, вот зачем он пришел, вот что ему от меня нужно? Я не верил Рафферти ни в чем, мне не за что было зацепиться.

– Как и сказала Сюзанна, – ответил я. – Он действовал ей на нервы, но ничего страшного в этом не было.

– Вы с ним говорили об этом? Чтобы он отстал от нее?

– Нет.

Рафферти удивленно поднял бровь, и я пояснил:

– Мне казалось, в этом не было необходимости.

– Похоже, вы ошиблись, – сухо заметил он.

– Возможно, – согласился я.

В последнем сумеречном свете лицо его исполосовали тени. Резче запахло землей, сырой листвой и гарью.

– Дело вот в чем. – Рафферти затушил окурок и внимательно его рассмотрел, словно чтобы убедиться, что тот погас. – Может, это как-то связано, может, и нет, я как раз и хочу это выяснить. В электронном почтовом ящике Доминика нашли несколько анонимных сообщений, автор которых так и остался неизвестен. Все получены летом того года. Все – от девушки, за которой он, видимо, бегал. Она тоже в него влюбилась, но не хотела, чтобы об этом узнали, боялась, что он просто пудрит ей мозги, потому и посылала его при всех. Пока все ясно? При этом она хотела, чтобы он знал, что на самом деле она влюблена в него по уши. – Он усмехнулся в сгустившейся темноте. – Словом, этих подростков сам черт не разберет. Правда, хорошо, что мы давно уже взрослые?

Меня пробирал озноб, словно вот-вот должно было случиться непоправимое, а я по глупости никак не соображу, в чем дело.

– Да, – сказал я.

– Когда пропал Доминик, этим письмам не придали особого значения. Подумали, он всем девушкам нравится, неудивительно, что ему пишут и признаются в любви, ну а в эту он явно не был влюблен и уж точно не стал бы из-за нее сводить счеты с жизнью. Ребята, которые вели расследование, даже не стали ее искать. – Рафферти насмешливо скривил губы, мол, представляете, какие идиоты? – Но когда Сюзанна мне все рассказала, я подумал, уж не она ли писала эти письма. Она уверяет, что никогда ему не писала, но все складывается один к одному: Доминик ухлестывал за девушкой, она его послала. Сходится, верно?

Рафферти снова с улыбкой посмотрел на меня, будто мы с ним коллеги и обсуждаем дело за пинтой пива в уютном пабе.

– Пожалуй.

– Думаете, это была она?