Ведьмин зов

— Я не виноват, что у меня хорошая память. — Он продолжил, будто лектор в академическом зале: — «В мифологии прослеживается четкий мотив: некий древний обряд был осквернен. Испорчен. Запачкан. Какой обряд имеется в виду? Разумеется, инициация. Обращение “Да погибнет скверна” изначально подразумевает не ведьм как таковых, а некий изъян, отравивший обряд своим злом. Неинициированные ведьмы бывают добрыми либо жестокими, порядочными либо бессовестными, но действующие ведьмы добрыми не бывают никогда. Ведьмы сами по себе — не зло, инициация — великое зло. Почему же любая неинициированная ведьма хоть раз в жизни задумывается о том, чтобы изменить свой статус? Интуитивно ведьмы предполагают, что на другой стороне обряда их ждет чудо, а не чудовище. Интуиция ведьмы, чутье ведьмы — древние явления, они не меняются тысячелетиями. Возможно, ожидание чуда — рудимент прежнего обряда, когда ведьма после инициации становилась не разрушительницей, а созидательницей».

Он проговорил все это без спешки, но и без единой запинки. Луч закатного солнца упал на керамическую вазу, и глаза лисицы оживились, зажглись, как если бы Клавдию удалось удивить даже ее.

— Садись, пять, — пробормотала Ивга.

— Неужели ты думаешь, что я не читаю твои тексты еще до печати?

— Скажи еще, что ты их визируешь.

— Обижаешь, мне не по рангу, я же не цензор. Кстати, цензор, который это пропустил в печать, уже вылетел с должности. И статью отозвали.

— Что?! — Она подскочила, как на гвоздях.

— Ты тут вообще ни при чем. — Он поднял ладони, будто заранее сдавался. — Кто виноват, тот расплатился. Заменили твоей же статьей, которая стояла на будущий месяц, так что…

— Но за что?! — Ошеломленная, она снова опустилась на стул. — Что за крамола в этом тексте?!

— Ты пишешь об инициации, как о желанном и естественном шаге в жизни любой ведьмы.

— Ерунда. — Она вспыхнула. — Я прямым текстом пишу, что инициация зло!

— Прямым текстом — да. А между строк ты оправдываешь свое, лично свое стремление к инициации.

Ивге показалось, что ее голову опускают в ведро с ледяной водой. Ни вздохнуть, ни выдохнуть, кромешная жуть его правоты и невозможность эту правоту признать.

— Ну прямо-таки оправдываю, — сказала она желчно. — Говорить об очевидном — значит оправдывать? Это… мракобесие, произвол… Да это просто глупо, если хочешь знать! Заметаем мусор под ковер, не говорим о ведьмах, не снимаем о них кино, не пишем книг, закрываем исследования… Отзываем статьи… Единственный допустимый жанр — профилактическая беседа…

— Если хоть одна девочка, прочитав это, задумается о чуде, которое ждет по ту сторону…

— Девочки не читают академических журналов! У нас жалкий тираж и специфический круг читателей!

— Ты не представляешь, какие широкие интересы бывают у девочек. — Он помолчал. — А статья прекрасная. Красиво. Мир, где нет Инквизиции и она не нужна. Девушка, осознавшая себя ведьмой, не переживает потрясение, не живет в страхе, не становится на учет… А проходит очищенный обряд, и все, никаких смертей и терактов. Они смогут предотвращать катастрофы, а не устраивать, исцелять болезни, а не насылать… И я в этом мире был бы совсем другим человеком. — Он грустно улыбнулся. — Ивга, не обманывай себя.

— А ты себя не обманываешь?! — Ее горечь переплавилась в злость. — Права для ведьм, работа, учеба для ведьм, давайте полюбим ведьм, и они не будут проходить инициацию… Нет! Тяга к инициации заложена в нас, как бомба, Клав! Изначально! Ни семья, ни личное счастье, ни любимая работа не гарантируют от взрыва! Если «чистая» инициация — мои фантазии, это… очень плохие новости. Значит, для выживания человечества эффективнее убивать нас, как только выясняется, что девочка — ведьма, и хрен с ними, со свободными искусствами. Либо вариант «ноль», либо конец человечества, вот как это выглядит!

Она перевела дыхание. Кажется, она случайно высказала глубинную правду — такую неприятную, что называть ее вслух было дурной приметой. Жаль, что произнесенные слова нельзя отозвать, как статью в журнале.

— Такой мир имеет свою логику, — медленно сказал Клавдий. — Но есть одна деталь: в таком мире мы с тобой мертвы. Мы не выжили и не должны были. Но поскольку у нас есть сын, есть мангал и есть рыба, есть дурацкая ваза и есть этот вечер… Мне кажется, что мы скорее живы, чем нет.

Все он понимал прекрасно. Не рассчитывал ни на какое чудо. Все эти годы, делая жизнь ведьм если не комфортной, то хотя бы сносной, он строил мир заново вокруг одного человека. Это было эгоистично и не очень честно, но Клавдий Старж никогда и не был эталоном нравственности.

— А поскольку мы живы, — продолжал он медленно, — и родились не вчера, и справились с такими бедами, которые никому из нынешних и не снились, то… Ивга, изучай что угодно, но не обряд инициации. Мы оба ходим по краю. Пожалуйста, будь на моей стороне.

х х х