Ведьмина доля (СИ)

- Время, - Кыс посмотрел на меня, не мигая. Вертикальные зрачки - живые язычки белого пламени, на зеленой радужке вспыхивали серебристые искры. - Время, Улька, подобно воде. И имеет свой путь - и свой круговорот. Иногда оно бежит живой рекой, иногда - застывает кристаллами вечного льда, а иногда... испаряется, словно его и не было, - мой собеседник откусил от последнего беляша и рассеянно проглотил, не жуя. - Но время никогда не пропадает бесследно - оно всегда возвращается. Проходит осенним дождем. Сыплется снегом. Гейзером рвет землю. И оно помнит - всегда помнит - старые русла рек, старые выемки и щербинки. И бежит знакомыми дорожками. Заполнять их. Снова. И тогда оживает то, что спало в старых руслах и высохших водоемах тысячелетиями.

- И?.. - я вернула ему бутылку.

Кыс поежился, ссутулился и промолчал. Встряхнул пустой пакет, сложил туда оберточную бумагу и допил минералку.

- Я тебя услышал, - он встал, придерживая одеяло. - И, надеюсь, ты меня - тоже.

Как же нечисть любит говорить загадками...

- Случатся еще видения - разберешься, - Кыс красноречиво махнул рукой: дескать, все, проваливай. - У меня пока только предчувствия... и страх.

- Это будущее... оно за мной идет? - я встала.

Мой собеседник хихикнул:

- Не льсти себе, Улька. На кой шут ему

молодая, недоученная и не шибко умная ведьма, а? Ты просто видишь. Ты - единственная видящая в городе. Вот и всё. А вот зачем оно воскрешает то, что когда-то убило время... - он нервно прижал уши. - Не знаю. Но если узнаю - расскажу. Ночи, Улька. Спать пора.

- Ночи, - я отвернулась. И сделала вид, что поверила его сонливости и инертности. Наверняка за мной по пятам рванет, любопытный.

Скрипнула скамейка, зашуршали ветки, и с дерева осыпался дождь из желтых листьев. Я достала из сумки распечатку адресов. Да, пора по барам... Ближайший находился в полутора остановках, и я для разнообразия пошла пешком. Вернулась к парку, заглянула в круглосуточный "Подорожник" за кофе и отправилась по делам. По пути вертела Кысовы слова и так, и сяк, но поняла одно: гадости быть. А тетя Фиса опять попыталась развернуть ситуацию в свою сторону, чтобы я делом занималась, а не призраков гоняла. За призраками-то интереснее бегать, чем по сомнительным заведениям шляться в ожидании чуда.

"Чудо" не явило себя ни в первом баре, ни в пятом. Полнейшая тишь и никаких следов пришлых "пауков". И после седьмого бара я забеспокоилась. Первый час ночи - самое время для разгула нечисти, а в барах пустота. Хозяин восьмого бара, налив мне коньяку, посетовал на некую "непогоду". Я выпила с ним за компанию и попросила копию чека. Эдак я за сутки проезжу и пропью всю зарплату...

У десятого бара я зависла, борясь с соблазном поискать сигарету. Чтобы сесть на крыльце, вытянуть ноги, протопавшие пятнадцать остановок, и собраться с мыслями. Красно-желтая неоновая надпись "У черта на рогах" разгоняла сумрак ночи, а соответствующая вывеске морда жутко скалила острые зубы и, зараза, подмигивала. Владельца данного заведения я знала плохо, но достаточно, чтобы... да, побаиваться. Он жил на другом берегу и формально к моим подопечным не относился. Но судьба сталкивала, к сожалению.

Случайных прохожих не было вообще. И тишина царила подозрительная - ни проезжающих машин, ни шороха листвы. Я помялась на крыльце, покосилась на "глазок" камеры, пошарилась для вида в телефоне и, вздохнув, пошла на дело. Открыла тяжелую кованую дверь с выгравированными на створках оккультными символами и прислушалась. Никого. И здесь - ни души. И тело только одно. В небольшом темном помещении, у отполированной черной барной стойки, неспешно протирал чистейшие бокалы хозяин кабака.

- Доброй ночи, Аспид.

Он буркнул что-то нелицеприятное и повернулся ко мне спиной. Длинная черная коса змеей метнулась по темному жилету. Полумрак стал гуще и плотнее, а свечи на столах - ярче. Завоняло ароматическим воском.

- Я только спросить и...

- Да пошла ты, ведьма, - буркнул глухо, - вместе со своим гадюшником...

Аспид относился к той половине нечисти, которая мечтала содрать с меня шкуру, и желательно живьем. А если не с меня, то с любой зазевавшейся ведьмы. Ненавидел нас люто и, по слухам, небеспричинно. Но насчет гадюшника - это он в точку...

- Проваливай, говорю! - плечи ссутулились и раздались, ткань светлой рубашки затрещала.

Поздно. Я учуяла. Запах. Чужой воздух. Люди, живущие в одной местности, пахнут похоже. Заводы, марки бензинов, дым от ТЭЦ, растительность, еда, вода - всё это постепенно формирует один городской запах, по которому я опознавала своих. И отличала чужаков.