Ведьмина дорога (СИ)

- Я не вправе просить тебя об этом, дитя, но мне придется. Задуманное Яросветой не должно воплотиться. Твоя рука не должна пролить кровь дейвасов. Иначе круг замкнется, и все вернется к началу. Границы исчезнут, и в мир живых явятся мертвые, а лаумы будут идти впереди них. Стань хранительницей границ. Сбереги равновесие.

Туман взвихрился с земли, на глазах затягивая фигуру Сауле. Ее голос все еще звучал, когда озаренный солнечным светом силуэт растворился в мареве, как капля меда в горячем молоке. Белым-бело было повсюду, вокруг меня, во мне, в моих мыслях, я сама стала туманом и понеслась так быстро, как только было доступно, наслаждаясь небывалой легкостью и свободой. И вскрикнула, больно ударившись об землю, словно упала с большой высоты. Вокруг меня снова серели знакомые стены. В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, внутрь заглянула Ртуть:

- Все в порядке? — поинтересовалась лаума, шаря взглядом по землянке. Я, стараясь не кривиться, поднялась с пола и поспешила ее успокоить.

- Просто споткнулась.

Охранница еще раз осмотрела меня, окинула взглядом жилище и вышла, чеканя шаг. Пусть лучше решат, что я неуклюжая, чем поймут, что мгновение назад меня тут и вовсе не было.

Или это все же был сон?

В ноздри ударил знакомый аромат, и, оглянувшись, я увидела на полу белый лоскуток. Я подобрала лепесток лилии и размяла его в пальцах, вдыхая нежный запах. Значит, все было на самом деле. И встреча с богиней, и правда о лаумах и дейвасах, и мое непочтительное поведение...

И мольба, ради которой Сауле устроила эту встречу.

Я не должна проливать кровь дейвасов, но именно кровь проложит путь между мирами. Значит, ею поделится кто-то другой. И я, кажется, знаю, кто именно.

* * *

Три дня пролетели, словно в забытьи. Я пыталась пробраться к Совию, но мне удалось лишь посмотреть на него издалека: Яросвета больше не хотела рисковать и поставила охрану возле его клетки. Лис выглядел изможденным, но ран на нем я не увидала. Марий несколько раз пытался со мной поговорить, но я сбегала, недослушав даже колкое приветствие огненосца. Он снова начал бы зубоскалить или напоминать, что я сама хотела найти лаум, а мне сейчас и то и другое слышать было так же больно, как если б я вогнала кинжал в собственное сердце.

Лаумы смотрели на меня, где бы я ни появилась. Их шепот напоминал шорох листьев. Он преследовал меня неотступно, даже в беспокойных снах, которыми мне с трудом удавалось забыться. Близился день Купалы, и я поняла, что имела в виду Яросвета, говоря, что границы истончаются. В Серой Чаще появился ветер. Он трепал закостеневшие кроны и сек лицо, не оставляя ран, которые можно было бы излечить. Иногда его дуновения приносили запах тлена. Но порой... порой я чувствовала в нем сладкий аромат луговых трав и нагретых на солнце камней.

Этот ветер прилетал из Яви, и лаумы с тоской поворачивали к нему лица. Я присматривалась к ним издалека, сидя на пороге своей землянки или возле потухшего костра, рядом с которым они танцевали в ту ночь, когда нас притащили в Убежище. С тех пор я не видела танцев и не слышала, чтобы хоть одна беловолосая дева пела. Зато лязг точила, гулявшего по острым кромкам, звучал с утра и до темноты, падающей на Чащу голодным зверем.

Стоило мне опустить руку на серый песок, как он начинал вздрагивать из-за бьющихся в оковах источников, спрятанных под толщей земли. С каждым днем вода ярилась все сильнее, и ее биение напомнило мне сердечную дрожь. Казалось, будто под Чащей мерно стучит огромное сердце, ритм которого все убыстряется, грозя проломить сковавшую его клетку.

В день Купалы я проснулась от сжавшего грудь чувства тревоги. Выглянув из землянки, я впервые не обнаружила своих стражниц. Не успела я порадоваться долгожданной свободе, как из теней выскользнул лесной гость и ткнулся широколобой головой в мой живот. Я охнула, но успела ухватиться за корни на его спине, и потому устояла.

- Эй, дружище, что-то неладно? — спросила и зверя, хотя и сама чувствовала: все не так. Одуванчик осторожно ухватил зеленоватыми зубами край моей рубахи и потянул за собой.

Зверь привел меня к окраине Убежища. Я с недоумением оглядела выстроившихся вдоль полосы выжженной земли лаум — в полном боевом облачении, натянутых как струна. Все они, не отрываясь, смотрели на Чащу, будто ждали чего-то. Меня заметила Яросвета и, пройдя сквозь ряды своих воительниц, остановилась напротив, с недовольством глядя на то, как моя рука лежит на боку лесного гостя. Корни медленно извивались, щекоча ладонь, а не мертвенно затихли, как это было с той, другой, лаумой.

- Зачем пришла? — отрывисто спросила Старшая. — Еще не время.

- Он меня привел, — кивнула я на Одуванчика. — Должно быть, хотел показать что-то важное.

Лаума поджала губы.

- Эта тварь всегда была слишком своевольной. Я создала его, только чтобы проводить рагану, которой достанет смелости проложить Дорогу, и указать ей верный путь. А он взялся оберегать тебя, словно глупая псина, готовая на все ради хозяина.