Ведьмина дорога (СИ)

Ба, так Лиса тут тоже не все любят? Я искоса глянула на Совия, невольно ему сочувствуя. Жить с клеймом лаумова отродья то еще развлечение. Мне об этом известно, как никому. Особенно если учесть, что крохотная доля правды в жестоких словах есть. Ведь раганы – это потомки тех немногих лаум, которым удалось спрятаться от охотников. Проклятие отразилось на их детях, отобрав всю силу и оставив только целительство. Поэтому люди одной рукой привечают раган – жить-то всем хочется – а другой норовят вбить осиновый кол в сердце. Просто на всякий случай.

Но в лице Лиса не дрогнула ни одна черточка, словно он привык к этим оскорблениям, или же, что более вероятно, не собирался доставлять удовольствие склочному старику, показывая, что тот сумел его задеть.

Ладно, пообщались и хватит. Ломаные синие линии на моих глазах медленно расползались все дальше, повязка уже не могла их скрыть, и я вышла вперед.

- Утром толковать вы будете разве что с Пряхами, когда они станут надевать на вас рубашку загробного мира. Яд навьей твари в вашем теле. Пройдет совсем немного времени прежде, чем он доберется до сердца. И тогда начнут отказывать органы, куда оно погонит дрянную кровь. Вы будете умирать медленно и мучительно.

Богуяр побледнел еще сильнее, но Василий по-прежнему на меня не смотрел. Только пальцы опущенной руки сжимались все сильнее, еще чуть-чуть – и кожу пропорет ногтями.

- Если ты мне сын, выкинь отсюда эту девку вместе с ее рыжим дружком, – приказал он Богуяру. У парнишки тряслись губы, когда тот протянул руку, желая вывести меня из дому, но я только дернула плечом, сбрасывая прикосновение, и подошла еще ближе к раненому мужчине. Он отреагировал на движение моментально: рука метнулась к поясу, и в мою грудь нацелился листовидный нож.

- Я сказал, не подходи, нечисть, – наконец-то Василий смотрел на меня. Зрачок сузился в крошечную точку, оружие подрагивало, потому что от сжигающего его яда начало мутнеть зрение, но печник был непреклонен. Льняную рубаху со стороны укуса залило кровью. Ткань была пропорота и на боку, но там была всего лишь царапина, а вот шеей следовало заняться немедленно, иначе он не то что до утра не доживет – даже до момента, пока я выйду за калитку, не дотянет.

Я с тоской огляделась, ища хоть что-то, что поможет мне подойти к упрямцу хотя бы еще на пару шагов. Этого хватит.

Взгляд зацепился за маленькую куколку – мотанку, притулившуюся на столе. Похоже, малыш позабыл ее, увлекшись играми, а дед не стал напоминать.

Тогда я поняла.

И сказала:

- Но вы же хотите жить. Хотите увидеть, как ваш сын женится на хорошей девушке. Катать внуков на шее. Справить добрую печь в доме своей новой, большой семьи. Хотите, чтобы вокруг вас снова звенел смех и шумели голоса. Ведь так?

Я спиной чувствовала внимательный взгляд Совия и полный надежды – Богуяра. Очень хотелось закатить глаза и выставить парней вперед – чтобы сами уговаривали непробиваемого печника.

- Куда спешить? На богов вы будете любоваться вечность. А дни с родными это роскошь, которую нужно ценить до самой последней минуты. Стоит ли добровольно отказываться от этого дара?

Говоря, я медленно продвигалась вперед. Нож дрожал все сильнее, печник морщился и стискивал рану. Я кусала губы, напряженно смотря, как расползается заражение. Но он все еще не попытался напасть, и в душе проклюнулся крошечный росток надежды. Он слушал меня. Нехотя, через силу, но слушал.

Еще шаг.

- Что ты можешь знать о семье, ведьма? – четко выговорил Василий. Нож зазвенел, выскользнув из ослабевших пальцев. Печник свесил голову и пошатнулся, едва не упав со стула. Я бросилась вперёд, успев подхватить тяжелое тело, и рявкнула на опешивших парней:

- Ну, чего уставились? Быстро, на стол его!

Богуяр одним движением смахнул всю нехитрую утварь на пол. Совий, оказавшийся рядом и поддержавший потерявшего сознание Василия еще прежде, чем я успела договорить, открыл было рот, но я только мотнула головой: «Все вопросы потом».

Втроем мы перетащили жилистого печника на стол. Я развернула тряпицу с инструментами и привычно скомандовала:

- Горячую воду, две плошки и чистые лоскуты!

Наклонилась над Василием, сорвала пропитавшуюся кровью повязку и положила руки прямо на рану. Ну, начнем...

Я вышла в сырой ночной воздух и вдохнула его полной грудью. Несмотря на то что днем опять почти беспрестанно шел дождь, сейчас небо было чистым и глубоким. Казалось, если долго в него смотреть, то я стану такой же крохотной и нестерпимо яркой искоркой, как те, что усыпали его мелкой искристой пылью. Взлечу и запутаюсь в мягком бархате ночи. А кто-то будет смотреть на меня с земли и мечтать. Или даже сочинять сказки...

Теплые руки набросили на плечи мою новую куртку. Рядом со стуком встала кружка с горячим чаем, и я обрадовалась ей не меньше, чем первому завтраку в доме Бура. Горячее тепло потекло по горлу и согрело меня изнутри. Хотя, пожалуй, оно было слишком горячим. Я поперхнулась и удивленно воззрилась на опустившегося рядом Лиса:

- Ты что, налил в чай самогонки?!