— Не спорь, щенок. Не любит. Поэтому, если она упадёт тебе в объятья, не верь. Это морок. Если бросится на шею, примется целовать или о чём ты ещё мечтал, когда думал о ней — не верь. Это морок. Ты можешь тешить себя надеждами когда угодно, но если хочешь отыскать Магду — не верь. Понял?
Арне снова кивнул.
— И третье. Когда ты найдёшь Магду — она скажет что-то очень простое. Понимаешь меня, щенок? Не возвышенное, не то, о чём ты мечтал. Простое. Может быть, будет ругаться. Ты всё ещё готов её искать?
— Я готов на всё, — угрюмо ответил Арне. Под хмурым взглядом волшебника восторженность куда-то делась, а вот решимость осталась.
— Тогда иди, — неожиданно ободряюще улыбнулся маг и начертил в воздухе непонятный знак. Тот вспыхнул алым пламенем, почернел, как будто обуглился, и пеплом осыпался на молодого оборотня. — Не знаю, кто, но кто-то важный — пусть хранит тебя на твоём пути.
Магда беспомощно висела на связывающих её верёвках и ругалась сквозь зубы. Рядом женские голоса выводили литанию высшего посвящения и звук их пения проникал в самое существо девушки.
— Мир жесток. Мир безжалостен. Не своей волей мы рождаемся. Не по своей воле живём. Не по своей воле умираем. Мы — игрушки в руках Надзирателя. Мы — пленники Создателя. Поверь в спасение. Приблизь Освобождение. Откажись от оков. Откажись от оков. Откажись. Откажись. Откажись.
Голоса сплетались между собой в натянутые струны, струны проникали в разум, струны оплетали душу. Пение обещало спокойствие. Долгожданное спокойствие после всех бурь и битв.
— Не дождётесь, — прошипела Магда и рванулась сильнее. Виль хорошо её привязал. Дал надежду и тут же забрал её. — В червяка… ублюдок… проклятый… в клопа…
Кое-как удалось перехватить пальцами нож. За это пришлось заплатить несколькими царапинами и Магда чувствовала, как по пальцам течёт кровь. Её кровь. Кровь ведьмы. Колдуньи, недавно сумевшей провести один обряд в двух местах. За это похвалила даже Ульберга. Магду никогда раньше не хвалили наставники.
— Кто полюбит ведьму? — выводил женский хор. — Кто даст ей приют? Кому она нужна?
— А если не любишь? — пробормотала Магда, направляя лезвие на верёвку. Пальцам было горячо и больно.
— Что толку любить? — пели ведьмы. — Любовь — трепыхание в сетях мира. Любовь открывает дорогу предательству и боли… Тело дано нам для страданий. Уродливая вызовет страх и ненависть, красивая — пробудит вожделение и похоть. Что толку от жизни? Откажись. Откажись. Откажись.
— Вот ещё, — выдохнула Магда. Она сумела перерезать верёвки, связывающие запястья и теперь дело было за малым. — Пожалуйста… отказываюсь! Режу ваши верёвки. Режу ваши чары! Будьте вы прокляты… без меня…
Чары разрезать было сложнее, чем верёвки. Магда осторожно высвободилась, стараясь не уронить прут, и села на качающуюся платформу. Прислонилась к шесту. Высшее посвящение продолжалось. Борьба — это трепыхание, не более. Неодарённых посвящают иначе. Несколько слов, возможно,
— Не дождётесь, — устало выдохнула девушка и положила на колени железный прут.
Вилли-кузнец, она знала точно, покупал руду в Тамне. Но кое-что находил и в Фирмине. И всё, что делал из этого железа, продавал очень редко. Прут, который Лонгин выменял у знахаря, был как раз из такого железа. Магда ощупала его пальцами, пачкая кровью. Её кровь. Кровь ведьмы, колдуньи. Её железо. Железо её леса. Послание из дома. Из единственного настоящего дома.
— Железом и кровью, — прошептала ведьма. — Лесом, что принял меня. Алтарём, что пил мои жертвы.
Вокруг неё словно свивался кокон. Волшебная сила. Связь с лесом.
Арне, тяжело ступая, шёл по склону холма.