Ведьмина дорога

Вир рывком поднял голову и встретил взгляд жены. Магда за миг заглянула в тёмные, почти чёрные глаза подруги и поспешила отвернуться. В них царила боль настолько сильная, что от неё слабели руки и ноги и начинало предательски ныть сердце. Они как будто подавляли волю. Казалось, что ничего хорошего больше никогда не будет, а то, что было — было обманом. Несправедливым, безжалостным обманом…

— Нет! — ударил рукой по столу оборотень. — То, что было — не было ложью! Ни в чём не было ложью!

— Врёшь… — на этот раз шипение было почти ласковым. Вкрадчивым и полным ненависти столь сильной, что она почти переродилась в любовь. Любовь того рода, когда обожатель загоняет иголки под ногте своей жертве. Нежно и ласково улыбаясь. Магду передёрнуло.

Вир мужественно выдерживал взгляд своей жены, а лицо вампирши всё больше и больше теряло человеческие очертания. Изменился рот, выросли клыки, вытянулось лицо, даже глаза, кажется, поменяли форму. А Вир всё смотрел и смотрел. Внезапно Магда поняла, что подруга уже перешагнула какую-то грань. Спокойствие Вира причиняло ей боль и вот-вот вампирша… что?

— Вейма… — позвала Магда. Она боялась, что гнев подруги сорвётся на неё, но… если ничего не сделать, вампирша, кажется, потеряет рассудок. Кто знает, что случится тогда?.. — Вейма, очнись, пожалуйста.

Вейма в самом деле вздрогнула, как будто очнулась от сна или глубокого транса. Растерянно моргнула. В кухне снова стало светло и лицо вампирши выглядело как обычно.

— А… — потянула Вейма, в упор взглянув на подругу. — Теперь боишься меня, да?

— Вейма, не надо, пожалуйста…

— А! — отмахнулась непонятно от чего вампирша. — Чего уж там.

Она снова моргнула. Раз, другой. А потом её лицо исказилось уже совершенно по-человечески и Вейма, рухнув на пол, неудержимо зарыдала. Вир поднялся, подошёл к ней, протянул руку, но прежде, чем он успел коснуться жены, она дико завизжала, сбила его с ног и выскочила за дверь. Оборотень вздохнул и сел на пол.

— Извини.

— Чего уж там, — повторила Магда слова Веймы. — Часто вы такое устраивали?

Вир усмехнулся.

— Никогда не обсуждай того, кого любишь. Даже с его друзьями.

— Она могла тебя убить! Она чуть с ума не сошла!

— Могла, — тяжело вздохнул Вир и поднялся. — Не жди нас, раньше рассвета вряд ли вернёмся.

* * *

Такое они устраивали… не очень часто. Не слишком часто, пожалуй. Вир трусил по лесу в волчьем облике, время от времени оглашая лес воем. По сравнению с обычным волчьим воем его звучал… громче. Страшнее. Что-то такое было в оборотнях, что внушало людям страх. Но так сложилось, что улетевшую в слезах и ярости жену Вир всегда искал в волчьем облике. Кроме всего прочего, это было быстрее.

Она никогда не звала себя его женой. Она никогда не называла Вира мужем.

Оборотня это не слишком беспокоило. Оборотни редко сомневаются в своих женщинах.

В волчьем облике оставалось немного мыслей и это было хорошо. Вейма могла истерзать душу себе и всем, кому не повезло оказаться рядом. Из немногих оставшихся у Вира мыслей главная была беспокойством. Где-то сейчас в лесу летает его женщина и ей сейчас очень плохо.

Такое случалось часто, но всё, что он вынес из их ссор, это понимание, что успокоить Вейму будет непросто.

Вампиры — самые проклятые из всех.

* * *

Он нашёл Вейму на рассвете, когда она утратила второй облик и упала на землю. Когда он прибежал, царапины уже затянулись и ушибы перестали болеть — это он почуял сразу. Но душа болела только сильнее.

Её ничем нельзя успокоить.

Вейма сидела под деревом, обняв худые колени и не смотрела в его сторону.

Он подошёл и сел рядом. Не вплотную. Когда Вейма была в таком настроении, она не терпела, если к ней прикасались. Даже он.

— Ты думаешь — сейчас ты посидишь, помолчишь эдак сочувственно, и всё будет в порядке? — спросила вампирша. Вир вздохнул. — Ах, да, прости, как же я не подумала… как тебе надоели эти ссоры… такие утомительные, правда? И я вечно ко всему придираюсь…

— Я этого не говорил, — возразил Вир.

Вейма вскочила на ноги.

— Да! — закричала она. — Не говорил! Ты никогда ничего не говоришь, ты просто вздыхаешь и ждёшь, когда мне надоест орать! Но в этот раз так не будет! Слышишь, не будет! Убирайся! Убирайся из леса, из моей жизни, из моей памяти! Видеть тебя не хочу! Слышишь — не хочу!

— Врёшь.

Слово упало и наступила тишина. Вейма задохнулась от злости. Да, он был оборотень и, потом, он хорошо её знал. Он чувствовал, как в ожидании объятий заныла её кожа, её тело, как желание поселилось в самых костях при одном даже не виде, запахе. Ей так его не хватало.

— Это тебя не касается, — хрипло ответила вампирша.

Вир встал. Вейма попятилась.