Ведьмина дорога

Во-первых, конечно, лошадь. И одежда. Барон сказал, что она теперь придворная дама его дочери. И должна ехать как придворная дама. Она не может обернуться летучей мышью, пролететь ночью до Тамна и там затаиться. Она должна въехать в город. Как все. А придворная дама не может ехать по-мужски и показывать всем свои ноги. Поэтому Вейме выбрали лошадь, дали одежду (на этот раз подходящую по размеру) и велели ехать вместе с «госпожой». Нора волновалась — она впервые выезжала в большой город — и не смотрела наставнице в глаза. А Вейма злилась. Сидеть было неудобно, ехать так медленно было неудобно, неудобно было, что вокруг ясный день и много людей. К тому же лошадь не знала, как Вейма должна на ней сидеть. Вернее, знала не настолько ясно, чтобы вампирша могла прочитать это в её сознании. У неё и сознания-то не было.

Вейма злилась.

К тому же ужасно, что муж отослал её в Тамн, а сам остался в деревне — ловить несуществующее чудовище. Как он собирался выкручиваться — одному только Заступнику известно. Но Вир заверял, что не первый раз так делает. И что всё обойдётся. А она должна ехать со своим сюзереном. С сюзереном! Она же вампир! Проклятая! Какие, к Врагу, могут быть сюзерены?!

— Тише, родная, не ругайся, — мягко просил Вир этой ночью. Он держал её руки в своих и заглядывал в глаза, и Вейма понимала, что не сможет ему ни в чём отказать, как бы сильно она ни злилась. — Ты моя жена, а я присягал союзу баронов.

— Ты оборотень, — угрюмо ответила она. — Проклятый, как и я. Проклятые не бывают вассалами и проклятые не вступают в брак. Ты не можешь послать меня туда, куда я не хочу. А я хочу остаться с тобой. Хочу приглядеть за Магдой. Ты не можешь мне приказывать. Никто не может мне приказывать, слышишь?!

— Тогда я прошу, козочка моя, я тебя умоляю. Мы живём в неспокойное время, прошу тебя, ты должна поехать вместе с его милостью.

— Зачем?! Зачем ты отсылаешь меня?! Кого я не должна увидеть рядом с тобой?!

Вир отшатнулся и побледнел.

Этого он не ждал, и Вейма почувствовала мрачное удовлетворение от того, что ей удалось всё-таки его задеть. Всё-таки. Наконец-то.

…слишком поздно…

— Хорошая моя, — сказал он, когда справился с голосом. — Я говорил со здешними людьми. Во-первых, царапины на деревьях. Ты ведь их оставила, моя дорогая. Ты злилась и царапала деревья. Теперь мне надо придумывать чудовищ, которые могут оставлять такие следы. Хорошо, что никто не подозревает об этой способности вампиров, иначе тебя бы быстро раскусили.

— То есть во всём я виновата?! — вспылила Вейма.

— А ещё, моя козочка, второе. Ты не слушала рассказы здешних людей. А я слушал. Я не знаю, как ты это делаешь, и знать не хочу, но ты не только насылала на них кошмары прошлой ночью, ты ещё и заставляла тех, кто не спал, видеть тех самых чудовищ. Пока смутно, моя хорошая, но этого им хватило. Ты понимаешь, что не все они видели меня? Некоторые видели то, что внушила им ты.

— Они были пьяны! — возмутилась вампирша.

— Да, я слышал, будто вам легче управлять пьяными, но от истины никуда не деться. Ты заставила их видеть чудовищ. Многих людей, и не все из них спали.