Ведьмина генетика

Их брак считали союзом красавицы и чудовища. А потом, когда в стране произошла революция, а на трон взошел Артон де Крез, все заговорили о таинственном волшебстве, которым владел граф Шантьи. Он околдовал и свою жену, и прежнего короля, и нового. Один из немногих, кто не встал на сторону революции, тем не менее, он занял свое место рядом с Артоном и стал его главным советником.

Так Акрен Шантьи пережил первого своего короля. Эмильен, предшественник Артона, умер в стеклянной комнате, до сих пор сохранившейся в глубинах королевского дворца как подтверждение чужой самонадеянности. У Эмильена не осталось ни детей, ни других родственников…

А его последний верный союзник теперь стоял по правую руку от нового правителя и шептал ему на ухо приказы.

Артон де Крез стал марионеткой.

Это были исторические факты. Красивые же легенды рассказывали разное. Кто-то называл Акрена Шантьи чудовищем, отвратительным и внешне, и изнутри, сгорбленным, спрятавшимся за большими очками, мерзким подобием мужчины рядом с хрупкой красавицей-женой. Вторые твердили, что Ильзе де Кан и внимание тогда еще маркиза де Креза, Артона, привлекательного, храброго воина, было не нужно, настолько она любила своего мужа. Одни утверждали, что Артон де Крез ненавидел своего соперника и первого советника, вторые повторяли, что он и слова против вымолвить не мог и был готов все отдать, лишь бы только Акрен не оставил его одного на троне…

Когда Мартен был маленьким, он задавался вопросом: кто лжет, историк или старый, потрепанный портрет в учебнике из Объединенной Державы? Как такая привлекательная женщина, обладающая деньгами и властью, могла стать женой простолюдина?

Возможно, внешний вид Акрена Шантьи давал часть ответов на возникающие в голове принца вопросы.

Был ли он красив? Безумно. Это мог сказать даже такой большой "ценитель" мужской внешности, как Мартен. Тем не менее, он мог себе представить, как этот странный, почти сумасшедший мужчина заковывает себя в неудобный камзол, горбит плечи, чтобы никто не замечал его фигуру и высокий рост, стягивает волосы в хвост, нарочно опускает голову, скрывая черты лица, а синие глаза, способные заворожить самую капризную леди, прячет за очками.

И тогда на людей, пожалуй, действительно смотрело чудовище.

— А почему леди Ильза до двадцати пяти лет не вышла замуж?

Мартен даже не понял, что спросил это вслух. В полумраке утра вопрос прозвучал как минимум глупо, да и кто должен был на него ответить? Откуда Акрену Шантьи было знать, почему леди Ильза столько лет сидела в старых девах? Может, ее отец хотел, чтобы дочь ушла в монастырь или что-нибудь в этом роде.

— Потому что в наше время было принято выходить замуж девицей. У вас, возможно, это уже никого и не смущает…

— В смысле? — Мартен резко сел.

Сон как рукой сняло. Леди Ильза была непогрешимой в глазах каждого историка, да и простых граждан, знавших о ее существовании, тоже.

— Ты хочешь сказать, — Мартен кашлянул, пытаясь избавиться от кома в горле, — что вся красивая история любви, которую предполагают в наших исторических книгах — фикция, а леди Ильза стала женой простолюдина с дарованным званием только потому, что любой другой не стал бы на ней жениться?

— Я хочу сказать, — голос Акрена звучал лениво, — что леди Ильза в двадцать один была довольно смелой девушкой, которая плевать хотела на все ограничения. И если б кто-нибудь узнал о ее интрижке с беглым пиратом, то общество было бы в шоке. Несомненно, ни одна порядочная женщина не зашла бы с нею в одно помещение, даже если это помещение — королевский дворец. Пираты — это только в книжках романтично.

Мартен хотел спросить, откуда Акрен взял, что пираты — это романтично, если такие книги стали издавать только при короле Дарнаэле, а потом вспомнил, что, собственно говоря, Его Величество Дарнаэл Первый очень любил свою бабушку Ильзу. Так ли сложно было запечатлеть ее приключения на бумаге какому-то придворному писателю или поэту?

— И, — продолжил Акрен, — поскольку я оказался посвященным в тайну бурной молодости леди Ильзы, очень логично, что она все-таки согласится стать моей женой.

— Ты шантажируешь ее? — не веря своим ушам, выдохнул Мартен. — И как ты проведал эту тайну?

— Ну, Ильза сама кого хочешь шантажировать будет, — фыркнул Акрен. — И, как ты думаешь, каким образом я проведал эту тайну и стал одним из двух ее хранителей?

— А второй кто?

— Ильза, разумеется.

Мартен умолк.

— А пират где? — спросил он после тридцатисекундной паузы.

— О-о-о, — протянул Акрен, — у тебя, внучек, плохо с математикой. Если в постели было двое, и тайну знают двое, и я — не леди Ильза, то откуда я знаю, что она спала с пиратом, как ты думаешь? — судя по шелесту травы, он сел. — Так что вместо того, чтобы спрашивать, где пират — а пират, между прочим, сам не в курсе, куда его приволокли, — ты бы лучше озаботился вопросом, где твоя собственная дама сердца…

Принц хотел было заявить, что он не влюблен, но вовремя понял, о чем идет речь.

Беллы на лужайке, где они устроились на ночлег, не было.