Ведьмина хижина

И Ликка прыгнула в сторону. Патамушта завопил, скатившись с плеча под воротник, в платье, царапая кожу миниатюрными коготками. А за спиной заклокотало, загрохотало, задребезжало, да еще и жутким образом ухнуло. На секунду Ликка оглохла, а звуки доносились так, будто она нырнула на невероятную глубину. Яркие вспышки света разорвали туман и разогнали его по углам. По сравнению с недавним пожаром, новые всплески огня были — что ленивый ослик против резвого скакуна на скачках.

Ликка упала на колени, но потом горячий ветер обхватил ее за талию и заставил несколько раз кувыркнуться через голову против своей воли. Патамушта вопил, и все что-то спрашивал и спрашивал тонким голоском, дребезжащим от страха.

Ликку перевернуло еще пару раз. Оказавшись на боку, она подобрала ноги и так и лежала, свернувшись калачиком и зажмурившись, дрожа от страха и внутреннего напряжения. А ну как сожгут заживо! Или превратят в кого-нибудь? Или перенесут в другой мир? От них, от ведьм и чародеев, всего можно ожидать. Если уж им уменьшить хижину с человек внутри — раз плюнуть, то что говорить о маленькой девочке?..

Ей показалось, что из темноты надвигается что-то бесформенное, неопределенное… большое и страшное…

В такие моменты приключения и опасности начинают казаться не такими уж интересными. Гораздо интересней, когда опасности и приключения сидят в твоем воображении и подчиняются только тебе. А когда ощущаешь ледяной холод темноты, когда видишь перед собой оскал смерти — сразу хочется оказаться где-нибудь подальше, под теплым одеялом, в уютной постели (и пусть даже идет дождь, но он-то будет идти на улице). Ликка зажмурилась, сжалась в комочек, и только одна мысль прокралась в ее голову. Вернее строчка заклинания, которую она слышала от Челмы Сытконош совсем недавно (а сейчас казалось, что целую вечность назад).

За стремительно несущийся промежуток времени, показавшийся Ликке если не вечностью, то, как минимум столетием, она вспомнила события прошлой ночи. Вытянула вперед руку и щелкнула пальцами, громко (а вернее, ей так показалось) выкрикнув три слова заклинания: 'Брысст! Огг! Хум!'. А ведь еще главное какими пальцами щелкнуть! Главное, не перепутать! Главное, не перепутать!

В это же мгновение что-то затрещало. Ликка открыла глаза и увидела перед собой еще одного чародея — он был укутан в плащ с ног до головы и закрывал лицо пушистым черным шарфом. В полумраке особенно ярко светились его глаза. Чародей протянул руку в сторону девочки. Ликка поджала ноги. И как раз в этот момент большая металлическая шестеренка (размером с голову) взмыла в воздух и врезалась чародею в живот. Чародея как ветром сдуло. Оно кубарем покатилось по полу, оглашая лабораторию странными повизгивающими звуками. Шестеренка же, звеня, подкатилась к Ликкиным ногам.

— Нет, нет, не ко мне, к нему лети! — Закричала Ликка, в отчаянии щелкая пальцами.

Чародей же начал подниматься. Языки тьмы лизали его дрожащее тело, похожее на сгусток тумана и пыли. Полы плаща развевались на ветру.

— Постой! — Взвыл чародей. — Постой же!

— Давай! Лети же! Брысст! Огг! Хум! — в отчаянии Ликка пнула шестеренку, но та не двинулась с места. Тогда Ликка подняла руки над головой и попробовала произнести другое заклинание.

Чародей поднялся, стряхивая с себя кусочки тумана. Он был высоким и страшным. Он сделал первый шаг в сторону Ликки. И никто не шел на помощь. Никого рядом не было.

— Эбер воллум! Эббер воллум — Закричала Ликка слова другого заклинания и тряхнула пальцами. С кончиков пальцев сорвались блестящие капли и разбились о пол.

Чародей (а это, без сомнения, был самый страшный и могущественный чародей во всем Светземелье) был уже совсем близко. Он протягивал руки в Ликке, и юная ведьма с ужасом разглядела грязь под ногтями…

И в этот момент в воздухе над головой чародея с негромким хлопком возникла книга. Тяжеленная такая, судя по виду, и уж точно не из бумаги. Крохотное мгновение книг повисела в воздухе и обрушилась на голову чародея. В разные стороны разлетелись капли тумана. Чародей подавился удивленным возгласом, глаза его закатились — и он тяжело рухнул на пол, потеряв сознание. Книга, судя по всему, как и в прошлый раз, получилась не совсем настоящей. Даже совсем не настоящей. Но оно и к лучшему.

Шарф слетел с лица чародея. Ликка удивленно вскрикнула. Перед ней лежал вовсе не злобный Николас Козус, а старый знакомый Челмы Сытконош — Бруно Котеняр. Собственной персоной!

Под платьем ворочался патамушта и жалобно о чем-то спрашивал. НО Ликке было не до его вопросов.

— Ну и дела, — прошептала Ликка, облизывая горячие губы, — ну и дела…