Ведьмина Ласка (СИ)

— Остерегаюсь я, боюсь выходить, батюшка, — ответил голос. Старичок, всё так же продолжал прятаться в кустах.

— Чего же? — уже не сдерживаясь рассмеялся Тим.

— Гнева твоего… или невезения.

— Да ла-адно, — беспечно махнул мой провожатый. — Ты ж знаешь, мелкие пакости не от меня зависят, а больших не выпросил. Выходи, кому говорю!

Кусты затрещали мелкими ветками, являя нам невысокого, старичка. Его борода была аккуратно подстрижена, как и седая шевелюра, но казалось, что к такой длине дедуля был совершенно непривычен, потому то и дело, пытался намотать несуществующую бороду на локоть да погладить в районе живота.

— Ну здравствуй, Хухлик, — Тим, не протягивая руки на городской манер, низко поклонился.

— И вам не хворать, — повторил дедок, кланяясь так низко, чуть ли не лбом земли касаясь.

— Так зачем же ты, дорогой, тропу нам путал? — не успел старичок разогнутся, сразу выстрелил вопросом Тимофей.

— Знамо, зачем. Завёлся у нас странный посетитель. Кто таков — не знаем, откуда приходит и куда уходит — не ведаем, чего хочет — не рассказывал.

— Ну и чем примечателен, кроме невидимости?

— Так это, — Хухлик неуверенно ведёт плечом, словно оглядывается на кого-то, — Что говоришь? Секрет вдруг? Так, все навье уже смеётся. Хорошо у Ядвиги чувство юмора нормальное, а вот Кощей в бешенстве… — зашептал через плечо он.

— Что там Кир? — уточнил Тим.

— Знамо, что… Одежду Кощееву по всему лесу растаскал, негодник.

— Кто? — удивился Тим.

— Так, вот же, — подмигнул Хухлик, — незнамо кто. Плутаю, заговариваю, ищу. Если первый приведу, невидимку-то, Кощей меня не только в “Райскую птичку” отправит, но чай и на службу пристроит, к Горынычу в дружину.

— Вот дела-а! — расхохотался Тимофей. — Дожили! У самого Кощея Бессмертного шмотки тырят. Чтобы что? По кустам развешивать!

— Вот и я говорю, срамота-то какая.

— А кто ж это с тобой, Лихо? — обратил на меня внимание загадочный старичок.

— Вот балда! — Тим встрепенулся, хлопая себя по лбу. — Вечно забываю представить своих друзей. Это, дорогой друг, Василиса Белецкая. Смотри, красавица какая.

— Так уж и красавица, — пробормотала я, комплимент неожиданно заставил смутиться.

— Вон оно-о чо-о, — задумчиво протянул Хухлик, поглаживая эфемерную бороду. Аж жалко его стало, зачем обрезал, видно же, что тяжело безбородая жизнь даётся. — Знавали мы одну семью красавиц писаных. То-то ты мне одну особо напоминаешь. Что говоришь? — вновь прислушался, как будто кто ему на ухо зашептал, — да я и не болтаю! Понапускали, шастают по Навьему как у себя дома, в самом деле. А мне только и остаётся, что дорожки плутать да чужие штаны с веток снимать. Никто меня к серьёзному не подпускает! что говоришь? Как это, к самому ценному приставили? Ядвига? А что она? Нашли фиалку нежную… она по лесу сама прошла! В Велесову ночь, что ей сталось бы… Яге Бабе.

— Вася, а это Хухлик, — прервал странный монолог Тимофей, — водный… эм… чёрт.

— К-кто?

— Слушай его больше, — проворчал Хухлик. — Ну где у меня рога, Лихо? Знамо же, у чертей рога да копыта. А у меня ни того ни другого.

— Там же, где у меня один глаз, — фыркнул Тим, — но я тот, кто я есть, как и ты.

— Посмотрите на него, умник. Что сказал? Получит? Ещё как получи-ит, — дедуля аж руки потёр в предвкушении. — Охота уж посмотреть, когда счастье своё словит.

— Ты тут из себя Долю и Недолю не строй! (прим. автора: Богини Доля и Недоля — девы пряхи, плетут судьбу человека. Дочери великой Макоши) Ишь ты, нашёлся мне… предсказатель. — Скажи, что там дикарка, в настроении или опять… не та фаза луны?

— Ты, батюшка, так бы о Славе не болтал. За помощью идёте, так кто ж в колодец, из которого пить собрался, с порога-то и плюёт?

— У нас с кошкой свои отношения, — повёл плечами Тим.

— Так ты же и не за своим идёшь, Тимофей, — неожиданно поменявшись в лице, посуровев и нахмурив брови, серьёзно ответил Хухлик, — Каждому своя роль отведена в этой сказке, — и тут же, словно очнулся, воровато оглянулся, — что говоришь? Да-да… я так и сказал, хорошая девка, Милослава наша. Голосок какой, журчащий, как самые чистые воды родника.

— Слушать да не переслушать, басни её, — буркнул Тим.

— Ты не Лихо Одноглазое, а горе луковое, пойдём уж, — кивнул старичок на внезапно проложенную тропку слева от нас. — Умеет слушать лишь тот, кто и сам в рассказчиках бывал, смекаешь, Васенька? — подмигнул мне.

— Хотите сказать, мне самой ей сказку рассказать надобно?

— Доброе слово и кошке приятно, — заохал Хухлик, — представь, трудиться тебе, без умолку болтать, вот как… учительнице. Гогочешь, гогочешь, в голову что-то втолкнуть пытаешься, а тебя не слушают: то спят, то ворон считают. В одно ухо влетает, в другое вылетает. Рада бы ты была таким слушателям да просителям?

— Наверное, не очень, — соглашаюсь я.

— Вот и Слава так же. Видала — перевидала просителей тех. А так подойти бы к ней кто, пожалей, сам что-то интересного расскажи.

— Например? — оживился Тим.