Ведьмина поляна

Максим мелкими шажками подбежал к нему, также выставив нож остриём вперёд, но в другом хвате – на рукояти, и держа его под углом в тридцать градусов к горизонтали. Он никогда не собирался применять свои умения фехтовать ножом на практике, но теперь ещё раз с благодарностью подумал о дяде Никифоре, брате отца, который заставлял его в юности и во время учёбы в институте заниматься не только метанием холодного оружия, но и овладевать мастерством реального боя.

Конунг оказался умелым бойцом. Так и должно было быть, потому что в противном случае он не поддался бы искушению «проучить наглого русского» и победить его на глазах у красивой пленницы. Конунг с ходу продемонстрировал стиль с «раздвоением сознания» (новозеландцы назвали бы его сима-то), и, если бы Максим не знал особенностей и тонкостей боя, ему уже на первых секундах схватки достался бы «вспоротый живот» – удар ножом в двух направлениях – по горизонтали и вверх: противник метил в полую артерию, поражение которой заканчивалось смертью через пять-одиннадцать секунд.

Однако Жаров легко отразил удар – ножи со звоном столкнулись – и сам нанёс «качающийся хвост ящерицы»: удар-разрез-захват-укол-разрез, ранив противника в локоть и заставив его отскочить. Конунг был вынужден блокировать попытку захвата, и по силе ответного толчка Максим понял, что соперник физически сильнее.

Ладно, есть и другие хваты и приёмы. Спасибо, дядя Никифор, что учил на совесть.

Удар-разрез-укол-разрез…

Противник отвечает, целя в сонную артерию. Что ж, понятная школа, индонезийцы давно практикуют тройные уколы с разрезом снизу вверх и ударом сверху вниз.

Удар-укол-удар-ложный замах-разрез!

Конунг снова отскочил, хрипло вскрикнув: нож оставил на его предплечье неплохую отметину, налившуюся кровью.

– Фак ю бистард!

Максим усмехнулся в душе, переведя фразу конунга как: «Ах ты ублюдок!» Поддразнил противника:

– Что, отступаешь, выродок? Неужели не хочешь надрать мне задницу?

Лицо конунга перекосилось, глаза исторгли пламя.

Он метнулся вперёд, ускоряясь до немыслимого темпа, и на этот раз достал-таки: нож Монарха коснулся плеча Максима, и короткий шип на кончике лезвия, прятавшийся под длинным остриём, вдруг удлинился сантиметров на пять, протыкая плечо россиянина.

Боль колючкой ударила в голову. Теперь уже вынужден был отскочить Максим, усилием воли нейтрализуя болевые ощущения. Только теперь он понял назначение странного расщепления кончика ножа конунга на два шипа. Изобретатели этой конструкции смогли создать двойное лезвие, одно из которых в нужный момент удлинялось для смертельного укола.

Вскрикнула Любава.

Что-то быстро произнёс Сан Саныч.

Максим помотал головой, теряя концентрацию.

Снова прилетел голос друга:

– Смотри в оба! У него что-то ещё припрятано!

Действительно, конунг, оскалившись, сунул руку за спину и вытащил второй нож. Глумливо хохотнул:

– Пора умирать, русский! Ты хороший боец, но в этом мире ты лишний!

Пришла мысль воспользоваться тем, что тренер Максима называл «отвлекающим сюрпризом».

Они столкнулись, размахивая ножами.

Максим рассчитывал работать на удалении, не подпуская противника близко, что давало ему возможность вовремя предугадывать цепочки атак, но тот двигался быстрее, а главное, равно искусно владел обеими руками, и через несколько секунд, получив два укола – в бок и в шею, Максим понял, что проигрывает бой.

Но эта же мысль пришла в голову и конунгу. Он вскинул обе руки вверх, возликовав:

– Падай, русский! Я зарежу тебя как барана!

И в этот момент Максим метнул в него то, что имел. Не нож! Жемчужину с записью основ физики Роси!

С расстояния в три метра он не промахнулся. Зеленоватая кристаллическая горошина величиной с небольшой грецкий орех вошла точно в глаз конунга, проткнув хрусталик сантиметровой длины колючкой «ввода-вывода».

Раздался вопль!

Конунг выронил оба ножа, прижал к глазу ладонь, закружился по полу в слепом танце, скуля и подвывая, как раненый пёс.

Свидетели поединка, телохранитель и гвардеец в красном шлеме, опешив, уставились на господина, забыв, где они находятся.

Но не забыл Сан Саныч, не потерявший навыки воздушной пехоты.

– Погнали!

И они «погнали», не отвлекаясь ни на мгновение, зная каждый свою задачу.

У Маляты, как оказалось, не отняли нож, и он доказал, что не зря считается одним из лучших метателей Роси. Нож с шипением прорезал воздух помещения и воткнулся в висок гвардейца, пробивая защитную пластину шлема и височную кость.

Гвардеец упал.

Сан Саныч первым добежал до стены, цапнул с пола карабин и выстрелил: всё это за две секунды!

Гигант-телохранитель конунга вынужден был прыгать по полу как заяц, уворачиваясь от пуль, не думая об ответной стрельбе, и это дало возможность Любаве добежать до стены и схватить один из глушаров, отобранных у десантников при задержании.