Ведьмина река

– Защити меня от слова колдовского, от взгляда черного, от навета… – замахал на ведуна амулетом старик, заставив крестик болезненно ущипнуть запястье.

– Хватит, хватит, – отступил Олег. – Человек я, не зверь и не баба.

– А дотронуться до тебя можно? – с надеждой спросил Родомир.

– Ладно, трогай, – пожалел паренька Середин.

Тот взял его за руку, слегка подергал рукав кафтана. Вздохнул:

– Я бы ее любой принял. Есть в ней что-то завораживающее. А что волкодлак – так ведь и с русалками люди живут. Коли любит, так ведь не тронет, правда?

– Не стоит рисковать, друг мой, – посоветовал ведун. – Русалка – она ведь женщина, хоть и речная. А волкодлак в порыве страсти и порвать может. Не со злобы, а именно из любви.

– Откуда ты знаешь, добрый человек? – тут же проявил подозрительность парень.

– Потому что я их убиваю, – просто и без затей признался Олег.

– Ты пришел за ней? – Родомир напрягся, сжал кулаки.

– Нет, – покачал головой Середин. – Мне кажется, эта волчица людям не опасна.

– Пойдем, пойдем отсюда! – Дед торопливо потянул внука за собой. Похоже, мир с волкодлаками и охотниками на них ему совсем не нравился. Старик торопился вернуться к себе, за прочные бревенчатые стены постоялого двора, к защитным чурам и уютным горницам. Родомир, разочарованный и обмякший, позволил себя увести.

– И зачем ты это сделала, Сирень? – тихо спросил Олег, уверенный, что лесная ведьма находится где-то рядом.

– Не могу забыть, как Любава по Ясеню своему страдала, – ответила из-за спины девочка. – Захотела проверить, как к жениху своему вологодскому отношусь. Вдруг и я так же сильно желать и чувствовать умею? Я ведь про него все время помнила. И лицо, и запах.

– Ну и как?

– Никак, – вздохнула ведьма. – Смертный как смертный. Что рядом с ним я стою, что за тридевять земель уплываю – никакой разницы.

– Но ведь ты с ним заговорила!

– Потому и заговорила. Предупредила, чтобы не ждал. Советовала забыть.

– Можешь быть уверена: уж теперь-то он тебя точно до конца жизни не забудет!

– Почему?

– Потому что люди – это не роботы. Они никогда не действуют по правилам или командам. Всегда норовят поступить поперек.

– Кто такие роботы, колдун?

– Это механизмы, сделанные для исполнения команд. Ладно, пойдем и мы ночлег искать. Вона, уже смеркается.

Однако так просто Середину обустроиться не удалось. Он успел лишь заморить с дороги червячка и только собрался в баню – в кабак заглянул уже знакомый ему свекольноносый ратник.

– Это, стало быть, опять ты, кудесник? – осклабился он, увидев ведуна. – Ну, тоды пошли. Князь кличет.

– Так ведь ночь на дворе!

– Слух прошел, охотник на волкодлаков в городе объявился. Такого зверя аккурат по ночам и ловят. Князю же суета лишняя в Угличе не нужна.

– Так передай ему…

– Сам скажешь! – повысил голос ратник и недвусмысленно положил руку на рукоять меча. – Пошли!

В этот раз наместник Углича принял чародея в тереме – здесь, в светелке над воротами, стояло несколько деревянных скульптур, перед которыми горели свечи. Похоже, вологодский обычай делать для идолов крытые святилища успел добраться и сюда, где князь богатого города сделал для себя маленькое личное святилище. Четыре бога по углам, пятый в центре: с любовью выточенный черненый бык, между рогов которого сидела нарядная серая уточка. Великий бог Велес и не менее великая мать всего сущего Макошь. От множества свечей в маленьком помещении было ярко, словно днем, однако князь Родовлад – простоволосый, в вышитой рубахе и опоясанный простым кушаком – как раз зажигал еще одну, перед мордой рогатого красавца.

– Мое почтение, княже, – склонил голову Олег. – Прими мои заверения в преданности.

– Так это тебя охотником на волкодлаков прозвали, княжеский чародей? – встал к нему полубоком наместник.

– Меня, княже. С нежитью, что людей беспокоит, я воюю постоянно. И с волкодлаками тоже. Но в городе я, знамо, с иной целью появился.

– Вижу, – поставив свечу, полностью повернулся к нему наместник. – Так ты, стало быть, поручения князя Русского исполняешь? Еще полмесяца назад я тебя к Костроме отправил, ан ты опять тут околачиваешься?

– В моем деле прямых путей не бывает, князь Родовлад, – с достоинством ответил ведун. – Раз вернулся, стало быть, нужда такая пришла. Священный дуб, Перуну посвященный, я на излучине песчаной ниже Белой крепости посадил. Покровительство путникам проезжим он оказывать станет и от людей разбойных Волгу защищать. В том именем Перуна пред его ликом клянусь.

Ведун подошел к высеченному из дуба низкорослому толстячку на медных ножках и протянул к нему правую руку.

– Коли молнии не боишься, Перуна в поручители призываешь, стало быть, правду молвишь, – признал князь. – Да токмо не вырастет дуб на песке речном.

– Этот вырастет. Лет через десять, мыслю, его крону уже видно будет между стволов сосновых.