Ведьмина сила (СИ)

— Она очень хотела жить, но проклятье было слишком сильно, и Мару не спасли бы и пятьдесят пять выпитых «углей». Я думаю, Ехидна нарочно так ее терзала — заставляла использовать запретную магию, толкала в отступники. А Мара предпочла умереть, но не становиться такой, как она. Для нас это важно, Стёп, — умереть человеком, а не спятившей тварью. Она передала мне всё — облик, память, часть личности, свой «уголь» и проклятье, чтобы я закончила дело. И я закончила, — я повернулась к нему и улыбнулась: — Пора прощаться.

— И мозги чистить? — он встал. Бледный после пережитого, но здоровый как никогда прежде. Я могу собой гордиться. — На что это похоже?

— На сон, — я поставила чашку на подоконник и размяла кисти рук. — Но, знаешь, ты и так спал слишком долго.

— В смысле? — Стёпа поднял брови.

— Пошли они в задницу, эти правила и принципы, — протянула я с удовольствием. — Пошло оно всё к черту! Ты будешь помнить каждую минуту этой авантюры. Капище, «рысей», перерожденную, Анатоля Михайловича, полет на метле… Воспоминания о вчерашней ночи могу подчистить, если хочешь — чтобы кошмары не мучали. Кстати, а покажи-ка спину.

Коллега хмыкнул, повернулся и задрал майку. Ни следа татуировки, ни капли тьмы. Отлично.

— А теперь сядь, — я пережала вену и вызвала Пламя — яркое, ослепительно белое. С редкими всполохами тьмы — остатками былой силы. Последние крупицы — для последнего дела.

— Зачем?

Нельзя лишать человека веры в чудеса и волшебство. Нельзя. Даже если они страшные. Я — творец его сказки, и только мне решать, быть ей или не быть. И плевать на законы и правила, я отдала им в этой жизни слишком много.

— Поставлю заглушку, чтобы в твои мозги никто не влез, — пояснила я. — И гадость сделаю тому, кто рискнет. «Предупреждение палача» называется. Мощное уродующее проклятье. Сначала оно предупреждает, а если непонятно…

Стёпа глянул на меня уважительно, со скрытой благодарностью.

— Не приделывай мне крылья, Стёп. Мне куда комфортней на метле.

— Давно ли? — усмехнулся он.

— Помолчи и расслабься, а то собьюсь. Я обычный целитель всего-то первые сутки.

…но мама заставляла учиться. Верила, что мне удастся сломать систему, заставляла заниматься с обычными целителями и набираться знаний. И спасибо ей за это огромное. Теперь никто из ведьм или магов не посмеет поднять на него руку, заклятье будет хранить всю жизнь. Я так хочу.

— А как же ты? — спросил Стёпа вдруг. — Ты говорила, что совершила что-то противозаконное… и сейчас совершаешь, да?

Обо мне пекутся со всех сторон — это ли не повод и дальше бороться за себя?..

— А ничего, — отозвалась я легкомысленно. — Простят.

Да, палачи, даже бывшие, самые живучие в мире твари… Сохранят, уверилась я. Кроме меня учить подрастающее поколение некому. Даже если в наказание прижгут «уголь» — не выжгут целиком, а лишь заблокируют возможность пользоваться магией… Переживу. Главное, что…

— Вернусь домой, — я рассеянно провела ладонью по его волосам, проверяя правильность заклятий. — Обниму мужа и детей… И ты вернешься домой, — видение было внезапным и очень четким. — Твоя тетя — та, что тебя гнобила, — умрет сегодня ночью. Ты уедешь. И проживешь очень долго. У нас так говорят: побывавший в руках палача и избежавший смерти будет жить долго и счастливо.

— И это правда? — Стёпа с ухмылкой обернулся.

— Нет, — я тоже ухмыльнулась. — Самообман, — глянула на настенные часы и заторопилась: — А теперь давай прощаться.

…а то как сейчас кончится действие растяжителя…

Он встал, и мы обнялись.

— Спасибо тебе, Стёп.

— За что?

— За всё, — я улыбнулась и погладила его по плечу. — За поддержку, советы, любопытство… И за то, что никогда не боялся.

…и за то, что смог вернуться. И за то, что оживил. Снял с меня проклятье, которое я навлекла на себя сама, допустив вымерзание. А я отдала долг… сказкой. Квиты.

— А сколько тебе все-таки лет? — отчего-то ему не давал покоя этот вопрос.

— Семьдесят три. И я действительно старая сумасшедшая ведьма. А теперь быстро целуемся и расходимся. Меня очень ждут дома. И тебя тоже.

— Тогда до встречи, — он чмокнул меня в щеку.

Да… пожалуй. Твоё к тебе всегда вернется, и я не против.

Стёпа ушел быстро и бодро — явно собирать чемоданы, а я обулась, надела куртку и закинула на плечо рюкзак. Села на сундук и потянулась к «сердечку».

— Ярослав? Забирай меня. Отчаливаем.

Домой. Наконец-то. И пусть еще придется повоевать. И может, повезет, а может… Может быть. Теперь оно у меня есть. Не «почти», не «кажется». А то, что люди называют «может быть».

Будущее.

Новосибирск,

март — октябрь 2017 г.