Ведьмина скрыня

— Я его сложу и уберу в сундук, — Яся изо всех сил старалась говорить спокойно, старалась не показать, как ей страшно. И если ненормальность хозяек хоть как-то можно было понять, то существование уродцев не поддавалось никакому логическому объяснению.

— Присмотри за ней, крыкса, — Петруна заковыляла в сторону коридорчика.

— Присмотрю, чай за этим поставлена. — карлица-крыкса выжидательно уставилась на Ясю. — Чего застыла? Шагай до скрыни.

И Ясе пришлось покориться. Словно в дурном сне она брела за Петруной и не верила, не могла поверить в творящуюся жуть.

— Дождались, дождались! — шелестело вокруг неё. — Попались! Попались!

Чёрные тени сновали мимо, кто-то невидимый подул Ясе в лицо и радостно захихикал, когда она отшатнулась.

За стенами дома шла обычная жизнь — люди спешили по делам, ссорились, мирились, выполняли привычную работу. И не помышляли о том, что происходит совсем рядом!

А тот татуированный… из дома напротив… Знает ли он про них? Видел ли Петруну и карлицу? Разговаривал с ними?

Вот бы его позвать! Он бы точно не отказал и помог — почему-то Яся была в этом твёрдо уверена.

Несмотря на присутствие иных существ, возле скрыни обнаружилась одна лишь Катька — растрёпанная и растерянная, она не походила на себя всегдашнюю. На лице застыли отчаяние и страх.

— Вот и славненько, вот и складненько, — забормотала Петруна и, затоптавшись на месте, завела, загундосила протяжно. — Сами к нам пришли-сами скрыню открыли-сами платье нашли! Сами-сами-сами!..

— Кто мерить станет? Будете жребий кидать? — карлица-крыкса по очереди оглядела подруг.

— Что значит жребий? — голос Катьки чуть дрогнул.

— То и значить. — подмигнула ей бабка. — Платье одно, а вас двое. Двоим его не носить.

— Не нужно жребий. Ясёчек примерит. — Катька махнула в сторону Яси.

— Что? — передернулась Яся. — Почему я?

— Ну, не мне же это делать, Ясёк! — улыбка у Катьки получилась кривой. — Мне размерчик велик. И длина не моя. Надевай его, заканчивай выделываться, Яська.

— А ты? Что станешь делать ты? — Ясю поразило коварство подруги.

— А она Ванечке пойдёть. На сла-а-аденькое. — покивала Петруна.

— На сладенькое! На сладенькое! — карлица-крыкса потрясла перемотанной рукой. — Моя-то кровушка не та. Человечья повкуснее будет.

— Какому Ванечке? Какая кровушка? — закричала Катька и дико взглянула на Ясю. — Да примерь ты это треклятое платье! Трудно тебе, что ли?

Она вдруг прыгнула вперёд, приобняла Ясю, зашептала почти не разжимая губ:

— Отвлеки их. А я помощь приведу. Молись, чтобы татуированный был дома.

— А ну, хорош шептаться. Ишь какие! — Петруна вырвала платье у Яси из рук. — Давай, надевай! А станешь ломаться — мы тебе подмогнём!

— Не хочу, не буду! — Яся перехватила умоляющий Катькин взгляд, и в эту минуту карлица подпрыгнула и вцепилась ей в волосы. Намотав хвост на кулак, потянула её книзу.

— Держи крепко, не отпускай! — Петруна ловко набросила платье Ясе на голову и быстро продёрнула вдоль тела.

— А хороша же! — поцокала она, разглядывая изваянием застывшую Ясю. — Как на тебя справлялося! Как для тебя береглося!

Платье оказалось ледяным и влажным. Яся почувствовала это даже сквозь футболку и джинсы. Оно льнуло к ней, пыталось просочиться под одежду, чтобы добраться до кожи и слиться с ней навсегда!

— Снимите его! Пожалуйста! — Яся попыталась сдернуть ненавистную вещь, но платье не поддалось.

— Поздно, красавица! — проворковала бабка умильно. — Теперь оно — твоё! Твоё-ё-ё!

И поднялся визг и вой. Птицелапые уродцы плясом понеслись вокруг Яси. Что-то кричала карлица-крыкса, поминала пластикового Ванечку. Петруна оправляла складки на платье, приглаживала растрепавшие нити от вышивки. Воспользовавшись шумом и суматохой, Катька выскользнула из коридорчика. То ли правда пошла за помощью, то ли просто сбежала.

Ясе вдруг всё сделалось безразлично. Словно сквозь толщу воды смотрела она на суетящихся существ, и те отдалялись, постепенно превращаясь в чёрные точки. Завоняло тиной и стоячей водой, а потом Ясю дёрнули в бок да быстро потащили куда-то.

Птицелапые заверещали возмущённо. Перебивая друг дружку закричали Петруна и карлица-крыкса.

И наступила тишина.

Глаза жгло, в них будто набили песка. Яся никак не могла проморгаться. Всё расплывалось, двоилось от слёз, она словно ослепла и оглохла одновременно.

— На-ка вот, утрись, — в лицо девушки сунули что-то влажное и мягкое. — Положи на вочи.

Яся послушалась, прижала тряпицу к глазам. От неё пахло незнакомой травой и, неожиданно, чем-то смолистым, терпковатым.

Приятная прохлада обволокла кожу, жжение под веками заметно уменьшилось.

— Промыть трэба. А ну, глянь сюды! — скомандовал всё тот же голосок, и Яся с трудом разлепила глаза, увидела близко-близко уродливое востроносое лицо, покрытое то ли перьями, то ли пухом.

— Сколько? Один или два? — существо пошевелило грязным пальцем. Ноготь был загнутый, длинный, на потемневшей поморщенной коже рядком лепились буроватые бородавки.

— Один, — пролепетала Яся и раскашлялась. Горло перехватило от спазма, слёзы полились с новой силой.