Ведьмина звезда. Книга 2: Дракон Памяти

А Хлейне раз за разом снился один и тот же сон. Ей снилось, что у нее есть любимый сокол, и вдруг она видит его мертвым. Боль потери пронзает сердце, в глаза набегают слезы и льются неудержимым горячим потоком, отчаяние переполняет, захлестывает, как вода, топит. Она рыдает, держа мертвую птицу на руках, она идет с ней куда-то. Она идет знакомой тропой вверх по горе к роще Бальдра, и тонкие березки проплывают мимо нее вниз и назад, но вместо шума ветвей она ясно слышит шум морского прибоя, и к ней приближается песчаный берег с большими бурыми камнями, как если бы она шла не вверх к роще, а вниз к морю. Она идет сразу через два разных места в двух разных направлениях, но не удивляется этому; два мира сопрягаются, сжимаются, стягиваются в плотный, напряженный узел; вот-вот случится что-то страшное… А потом она вдруг оказывается на широком ровном пространстве и видит поле, вересковую пустошь, усеянную мертвыми телами. И здесь мертвый сокол у нее на руках вдруг оживает, поднимает головку, оправляет перья, взмывает у нее из рук и летит в небо. Она бежит за ним, мертвецы на пустоши шевелятся, хватают ее за ноги, но почему-то ей совсем не страшно, она знает, что они не могут причинить ей никакого вреда, и лишь с досадой выдергивает у них подол своего платья, освобождается и бежит, бежит, видя только сокола и зная только одно – он улетает от нее. А слезы застилают глаза, она не видит земли и неба, она вытирает глаза рукавом, но слезы льются снова, и она не может ничего рассмотреть, она ослепла…

«Верни мне его! – сквозь слезы умоляет она неведомую силу. – Я на все согласна, на все, только верни мне его!» И сила слышит ее…

Утром душевная боль уходила, Хлейна чувствовала себя почти спокойной, но какой-то безжизненной. Лето было в разгаре, а она засыпала, как березка поздней осенью. Она шла по берегу моря и не чувствовала земли под ногами, не замечала порывов ветра, не ощущала ни тепла, ни холода, и люди скользили мимо нее неслышными тенями. Зато взгляду ее открывалось многое, чего она не видела и не знала раньше. Каждое дерево обрело лицо, как живой человек. Рябины, растущие перед воротами усадьбы, кивали ей головами и приветливо махали ветками, и Хлейна кожей ощущала, как от них исходят мощные, как сами старые деревья, теплые и упругие волны оберегающей силы. Под корой рябин течет от корней вверх сила руны «хагль» – мост между видимым и невидимым миром, на который Хлейна вступила. Для простых людей рябина всего лишь защищает дом, преграждает злу путь в человеческое жилье. Но Хлейна теперь стала сродни дереву и видела больше: через нее саму протекали, как реки, силы огня и воды, что стремятся в разные стороны, но связывают мир в единое целое и своим движением образуют бытие. Это руна перемены, и себя саму Хлейна ощущала переменившейся невозвратно.

Йофрида Шептунья шептала ей ночами свою тайную мудрость. Обессиленная Хлейна перестала противиться, и старая колдунья, как река, взломавшая лед, хлынула в ее душу. Хлейна не слышала ни слова, но просыпалась утром, полная впечатлений, которых словами и не передать. Вокруг нее расстилался лишь крошечный лоскуток земного мира, но она ощущала его как часть огромной вселенной, часть девяти миров, которые пронизывают фьорд Бальдра и в каждой частичке отражаются сообразно своей сути, как солнце в капле воды. Ей было тяжело, как будто все девять миров лежали на ее плечах, а прежняя жизнь, когда она знать не знала никакой мудрости и чистосердечно радовалась новому колечку, вспоминалась как недостижимое, невероятное счастье.

Подросток-раб никак не мог выбить огня, стучал огнивом, ронял кремень, женщины покрикивали: не до зимы ли он собирается копаться? Хлейна остановилась возле очага, призадумалась немножко: где-то рядом невидимо дышал Муспелльсхейм, Мир Огня. Она протянула руку, поймала пробуждающую руну «даг» – огненная бабочка затрепетала крылышками, сначала невидимая, прозрачная. Потом она налилась светом, лепесток полупрозрачного чистого огня заплясал прямо на ладони Хлейны. Женщины вокруг закричали, а она не чувствовала ни боли, ни страха, ни удивления. За огнем не надо далеко ходить, надо лишь протянуть руку ему навстречу. Она посадила огненную бабочку на кучу хвороста и пошла прочь. Когда ее уже во дворе догнала фру Гейрхильда, схватила за руки и стала рассматривать ее ладони, Хлейна уже ничего не помнила и удивилась, из-за чего приемная мать так встревожилась.

Но хотя ее считали способной повелевать стихиями, она сама ощущала себя их пленницей. Прежняя Хлейна, любопытная и беззаботная, сейчас казалась ей совсем другим человеком; она обожала прежнюю Хлейну, стремилась к ней и тосковала, как по умершей горячо любимой сестре. А вернуться она могла только с Хагиром. Та веселая девушка любила и была любима; только любовь и могла вернуть ее, вырвать из плена стихийных сил. Они мудры и всемогущи, но близость их не давала Хлейне ничего, кроме тоски. Кровь старого оборотня притягивала к ней силы стихий, но ее человеческое существо стремилось только к любви.