Ведьмина звезда. Книга 2: Дракон Памяти

Черный дракон… Меч по имени Дракон Битвы, когда-то принадлежавший ее отцу и погубивший его, не давал покоя Дагейде. Зная, что рано или поздно фьялли придут, она ждала встречи с мечом и боялась его. Но его не было. Торбранд конунг не пришел, черный Дракон Битвы остался далеко за морем, в Ясеневом фьорде.

Дагейда тихо отползла дальше от берегового обрыва, встала на четвереньки и только потом на ноги. Отойдя к дальнему от обрыва краю скалистой площадки, она села прямо на землю и вытащила из-за пазухи маленький кожаный мешочек. Развязав ремешок, Дагейда высыпала к себе на колени горсть небольших округлых камешков – бурых, серых, желтоватых, белых. На каждом из них была процарапана руна. Дагейда разровняла ладонями и без того ровный мох перед собой и разложила камешки рунами вниз. Личико ее стало сосредоточенным, брови сдвинулись.

– Идите ко мне сюда, духи земли, духи огня, духи ветра и духи воды! – бормотала она себе под нос, поглаживая рунные камешки. – Идите ко мне, духи камней и корней, лунные альвы и угли пустых очагов! Идите ко мне, отблески клинков и шорохи веретен, придорожные можжевельники, тени облаков на воде! Идите ко мне, духи того, что должно быть, того, что есть, и того, чего никогда не будет! Я просею вас через ветер, я расчешу вас гребнем воды, я замешаю вас в котле небесных бурь! Идите ко мне!

Закрыв глаза, Дагейда подняла ладони над разложенными камешками, потом медленно опустила их и взяла один. Не открывая глаз, она приложила камешек руной ко лбу, послушала, потом опустила его на колени и из того же мешочка вытряхнула осколок кремня. Он не походил на те обломки и осколки «огненного камня», что грудами валялись вокруг: он был не рыжим и не коричневым, а серым с беловатыми пятнами. По виду он напоминал лезвие маленького ножа без рукояти и был покрыт сколами, похожими на мелкие чешуйки. Дагейда слегка царапнула себя по запястью левой руки, быстро лизнула порез, потом поймала кончиком каменного лезвия новую каплю крови. Кровь ее была голубоватого цвета, чуть серебристая, как некоторые из древесных лишайников. Лезвием ножа ведьма перенесла каплю крови на камешек и окрасила очертания процарапанной руны.

Руна засветилась, и вдруг показалось, что вокруг темнеет. Стремительно наступала ночь, и за пределами скалистой площадки уже ничего не было видно. Дагейда бросила камешек куда-то в пространство, не глядя. Но там, вдали, он вдруг засиял ярко, как голубоватая звездочка, и Дагейда быстро открыла глаза. Застывшим взглядом вцепившись в голубоватый свет, она побежала куда-то вперед. Теперь и скалистая площадка исчезла, вокруг висели густые серо-коричневатые сумерки. Мерещилось, что вверх уходят каменные стены, но разглядеть их не получалось, плотная каменная порода отступала, как будто взгляд ее отталкивал, оставался туман, почти такой же плотный, как камень. Дагейда бежала сквозь этот каменный туман, видя впереди лишь свет голубоватой звездочки и не замечая черных провалов, то и дело открывавшихся по сторонам. Ведьму вела ее собственная кровь, самый надежный проводник на тропинках девяти миров.

Потом Дагейда пошла медленнее. Свет делался ярче, звездочка казалась все более крупной, но ее лучи не раздвигали тьму и не освещали ничего вокруг, свет оставался собран в одном месте. Туманные стены вокруг уплотнились, стала видна широкая расщелина в скале. Дагейда шла все медленнее. Где-то рядом журчала вода, но ни ручья, ни родника не было видно.

Расщелина превратилась в пещеру. Голубая звезда лежала на каменном полу и подрагивала, билась, как живое сердце, и из нее изливался прозрачный чистый поток, убегающий по расселине куда-то прочь. На прозрачной воде играли голубовато-серебристые блики.

Вокруг звезды-источника сидели три женщины: две по бокам, одна позади. Одна была старухой с серым вдовьим покрывалом на голове, сморщенная и сгорбленная, вторая – величавая и уверенная женщина средних лет, третья – молодая девушка с золотистыми волосами и улыбчивыми ямочками на щеках. Все три пряли, и нити в их руках текли, как живые, каждое мгновение меняя цвет. По ним то бежали красные сполохи, то золотистые отблески, иногда они чернели, как обгорелые. Старуха мерно покачивала головой, девушка улыбалась, женщина смотрела прямо перед собой, и у всех трех глаза казались застывшими. Они смотрели так далеко, что не могли ни догнать своих взглядов, ни вернуть их.

Дагейда приблизилась шага на три и остановилась. Ближе подойти она не смела – было страшно, что и ее захватит этот поток безостановочной пряжи, вечно движущийся и застывший в своем неизменном движении. Перед ней сидели три норны – три ее собственные норны, потому что у каждого живущего они свои.

– О чем ты хочешь спросить, душа Медного Леса? – произнесла женщина.

– Говори, пока светится звезда! – добавила девушка.

Старуха быстрее закивала головой.