Ведьмино яблоко раздора

Тома достала из ящика коробку с косметикой, пользовалась которой редко – все некогда, все на бегу, так и привыкла обходиться без макияжа. Глядя на образец в журнале, нанесла на веки тени. Ей было стыдно перед самой собой за то, что она дожила до тридцати с лишним лет, а грамотно подкрашивать глаза не научилась. Получилось кривовато, поэтому Тома старательно растушевала. Как ни хотелось придать глазам выразительности с помощью подводки, она не стала этого делать. Подводка ей никак не давалась, чтобы ею пользоваться, нужно набить руку, иначе ровных линий не добиться. Но и так вышло вроде неплохо – глаза стали ярче. Томила обозначила румянами скулы и взяла свою привычную перламутровую помаду, чтобы накрасить губы, потом взяла другую, более яркого кирпичного цвета. Она в Томиной косметичке появилась случайно. Однажды, придя в торговый центр за спортивными штанами для Дениса, Тома забрела на презентацию косметики, где визажисты сделали ей макияж. «Все у вас светло-коричневое: и пальто, и волосы, и помада. В этом цвете вы теряетесь, и вашей индивидуальности совершенно не видно. Вам нужно добавить яркости, вот взгляните, что получится, если сменить цветовую гамму». Визажист сделал ей дерзкий макияж, который Тома на своем лице даже представить не могла. Щедро накрашенные глаза стали огромными, губы призывными. Это была уже не она, а женщина-вамп. «Это вечерний вариант, – пояснил визажист. – Дневной – более спокойный». Сняв косметику, ее снова накрасили, но уже не столь ярко, и Томе предложенный имидж даже понравился. Ей очень захотелось купить косметику, которой ее красили: серые, белые, серебристые, розовые и даже вечерние лиловые тени, но на все сразу денег не хватало – сыну нужны были новые кроссовки, а мужу хотелось купить синий галстук, который очень шел к его костюму. Но все-таки от кирпичной помады Томила тогда отказаться не смогла. Она ею пользовалась два дня, но, как ей казалось, без нужных теней это было уже не то. Да и тени надо наносить тщательно – ее в магазине целый час красили, а времени у нее на это нет. «И без макияжа сойдет», – решила она.

Тома старательно подкрасила губы кирпичной помадой, затем откопала в комоде щипцы для завивки волос. Красота должна быть во всем, решила она. Волосы у Томы были хоть и короткими, но густыми, и с ними пришлось повозиться. Терпения на завивку не хватало. Она накрутила только пряди спереди, а сзади завила их лишь слегка. Все равно никто не видит, малодушно оправдала она собственную лень. Томила сменила халат на старые джинсы и домашний свитер, который был еще не совсем домашним, поскольку не слишком заносился, и Тома иногда надевала его в люди.

– Не хуже этой мымры Сазоновой, – заключила она, глядя в зеркало.

Вспомнив о Светлане, Томила помрачнела. Мысли о разлучнице портили ей настроение всегда. На этот раз Тома предпочла унынию действие. Она полезла в письменный стол за тетрадкой, между страниц которой лежала распечатка с форума «позитивных женщин», там было описание ворожбы. Одна дама, по ее словам, таким образом накрепко привязала к себе возлюбленного, несмотря на то что до приворота он был к ней совершенно равнодушен. Это был очень сильный приворот, старинный – от потомственной ведьмы.

«Надо натереть себя три раза: первый раз – водой с медом, второй раз водой с солью, третий раз чистой водой. Все три раза воду наговаривают приворотными словами:

Тело мое бумажное, кожа бела,
Кровь солена, любовь к рабу божьему (имя) сладка.
Я грудью вздохну, головой буйной встряхну,
Босой ногой по сердцу раба божьего (имя) пойду.
Чтоб ему не одной темной ночи не спать,
Не лежать, матери, отца не вспоминать,
Друзей не окликать, подруг не зазывать,
Чтоб меня, рабу божью (имя), двенадцать лет не забывать.
Будьте, мои слова, крепки и лепки.
Двенадцать лет держитесь, двенадцать лет лепитесь.
Ключ, замок, язык. Аминь.