Ведьмино колечко

Сестры уходят в дом, я остаюсь во дворе. Во дворе, где теперь другие хозяева! А они шепчутся и хихикают. Они называют меня жирной! Я еще не плачу, но уже хочу есть. К счастью, во двор входят вернувшиеся с завода дедушка и Валерка. Они видят меня. Они меня не сразу узнают. Они пугаются. Я это вижу, я уже жутко хочу есть! Во двор влетают Сима с Аллой. Лучше всех повела себя Алла. Она обняла меня и заревела. Вслед за ней заревела уже почти взрослая Сима: «Почему они не сказали, что Наташенька заболела!» Валерка сказал: «Я их убью, до чего они ребенка довели!» Выходит Людмила, она даже не может оправдаться перед негодующими родственниками. Валера говорит: «Ничего, Туська, будем с тобой два раза в день в озере купаться и на велике кататься. Ладно, сегодня мы в Нырок окунемся, но уж завтра…» И взял меня за руку. «Ты на озеро? Возьми моих», – говорит Александра. «Возьмем?» – спрашивает Валерка. «Не надо! Они дразнятся!» – шепотом говорю ему я. «Нет, мы вдвоем, Саша, – отвечает сестре Валерка. – Туська плавает хорошо, а твои еще не умеют. Я за ними не услежу».

Мы спускаемся по Банной к озеру. Здесь у берега растут камыши, дно плохое, илистое. И все же местные ребятишки тут купаются. В камышах протоптаны тропинки, у некоторых брошена детская одежонка, над водой слышны плеск и голоса. Мы выбираем одну из тропинок и лезем в воду. «А давай вперед на скорость». Мы уплываем далеко, потом переворачиваемся на спину, отдыхаем, потом возвращаемся. «На первый раз хватит», – говорит Валерка.

Дома нас встречает бабушка. Подготовленная домашними, она все-таки пугается моей внешности. И глядит на дочь отнюдь не ласково. «Ладно, завтра к педиатру сходим».

С сестрой и братом контакт так и не установился. Они привыкли действовать совместно, и вообще довольно агрессивны. А у меня отталкивающая внешность, и в то же время на меня изливается большая часть внимания окружающих. Младшие тетки любят меня, знают мои привычки и слабости. Сначала меня селят к ним в комнату, но потом я переселяюсь в беседку, и это еще один повод мне завидовать. Выселили меня из дома, потому что Валерка устраивает мне побудку в полшестого. Мы садимся на велики и мчимся на пляж. Там мы ныряем, плаваем, делаем растяжки, ходим на руках, отжимаемся. Потом быстренько возвращаемся, и Валерка после завтрака убегает на завод. Вечером он вновь тащит меня на пляж.

Я тогда не понимала, какая это была жертва с его стороны. Восемнадцатилетний парень перед армией вместо того, чтобы крутить с девчонками, возится с больной племянницей! Уже через пару дней я небрежно отпихиваю дразнящую меня Лариску, и она улетает далеко в малинник. Прибежавшей выручать дочь Александре я бесстрашно говорю: «А пусть не дразнится!» И никто меня не осуждает, Алла даже добавляет к моим словам: «Твои уж очень противные».

Дедушка привозит дрова, и теперь мы с ним их пилим. Обычно мужики управляются с этой работой за несколько дней, а теперь она растягивается на все лето. Бабушка, заходя всякий раз во двор, морщится на это безобразие, но молчит. Алле с Симой дано задание: пилить со мной каждой по бревну ежедневно. А еще дедушка учит меня колоть дрова! Да, он доверил мне топор. Самые ровные, сухие и тонкие чурбачки он отбрасывает в сторону, а затем я азартно терзаю их топором. А еще, когда поливают огород, я кручу ворот колодца. Тут уже негодованию младших нет предела. Когда их допускают к этой работе, выясняется: вес ведра с водой им не одолеть. И я с удовольствием показываю им язык: не всё же им дразниться!

В общем, жизнь прекрасна! Как-то незаметно для меня прошли роды Александры и ее с детьми отъезд под Читу, где служил теперь муж Александры. Я, конечно, не стала стройной, но всё же малость подтянулась, окрепла и повеселела.

В начале августа все заканчивается. Однажды после обеда я вдруг прижимаю ладони, сложенные «лодочкой», к лицу, оставляя открытыми глаза, и начинаю орать. Это действует помимо меня, я себя контролировать не могу. Мурашки по носу и ужас в сердце! Все бестолково топчутся вокруг меня, а в это время у калитки останавливается такси. Когда в дом входят Людмила с Георгием Павловичем, дедушка первым понимает причину моего крика и говорит бабушке: «Не позволю! Только через мой труп!»

Конечно, позволил. Уже на следующий день мои вещи спешно укладывали Людмила с бабушкой, а я сидела за столом и ела картошку. Как я ее ела! Вся семья с ужасом наблюдала это пожирание. «Вы видите?» – с горечью сказала Людмила. «А без вас тут такого с ней ни разу не было», – сказала Алла и отобрала у меня ложку. Я взяла очередную картофелину рукой и запихнула ее в рот. Чувствительная Сима заплакала. «Не забирайте меня, – сказала я невнятно сквозь непрожеванную картошку. – У вас будет своя девочка. А если заберете, то у вас будет чужая девочка».