Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века

В этот трагический миг древней истории Принтама потревожил вполне современный звонок. Академик был так увлечен сюжетом, что не выключил модулятор. Однако беседа поглотила академика еще сильнее, а поскольку все его коммуникации были сейчас подключены друг к другу, это сказалось и на модуляторе.

Картина изменилась. Античность сменилась современностью. На карте проявилось множество сложных связей разных цветов. Это была база данных Принтама и всей его конторы по вопросам современной политики Восточного Средиземноморья.

Беседа шла как раз на эту тему, и касалась она не прошлого, а будущего. Стрела Халифата выдвинулась в сторону Крыма, хотя и не достигала его. Ответная стрела Союза врывается в Турцию и на Балканы. Вокруг прорастают какие-то значки и связи. Внимание Романова привлекло черное кольцо, которое на периферии карты уходило в самое сердце Союза — через Самару, Астрахань, Киев. Интересно, вдруг подумал Сергеич, а что у них в Киеве. Стоп, почему он решил, что именно у них? И у кого?

Карта довольно быстро менялась, но Сергеич заметил и свой маршрут, и параллельный маршрут Доггера, от которого тянулись какие-то связи. Интереснее всего было то, что Халифат у Принтама был красиво обозначен, как и положено, зеленым цветом, от него тянулись зеленые нити связей. Но они практически не пересекались ни с Доггером, ни с черным полукольцом, проходившим через Союз и куда-то дальше. Более того, от кольца в Халифат связи шли. Это значило, что кольцо управляет этими связями, а не наоборот.

Принтам распалялся. Шел жаркий спор. Академик мысленно указывал на разные точки пространства, и они вспыхивали на виртуальном мониторе. Собеседник отвечал, указывая на другие точки. Но Сергеич не был подключен к их речевой линии и сути спора не знал.

И вдруг, видимо спохватившись, Принтам прервал разговор и снова вернул карту в исходное древнее положение.

Сергеич решил быть бестактным:

— Вы хорошо осведомлены о кольце. Я и не знал, что вы входите в его орбиту.

Принтам повысил голос до нот возмущения:

— Что вы, коллега, как вы могли подумать?! Всей своей жизнью я доказал, что служу европейской культуре! И с этим кольцом я имею дело лишь постольку, поскольку оно служит Европе. Ваши недоразумения с ним для меня крайне прискорбны.

Сергеич выдерживал паузу, потому что не знал, что говорить. Он понятия не имел ни о каком кольце и пять минут назад еще думал, что попал в какой-то переплет с Халифатом. Высказывая Принтаму сомнения на этот счет, Романов просто блефовал. Позднее, вспоминая эту ситуацию, он, конечно, говорил себе и друзьям, что сомнения были и прежде, что он все равно еще раз проанализировал бы новые обстоятельства... Но, честно говоря, его уже заставили поверить в то, что Халифат — главная угроза. Он уже знал, что рекомендовать Новгородскому Собору. А тут все получается как-то не так, какое-то кольцо...

Принтам расценил молчание Романова по-своему. Вдруг профессор, преуспевший в расследовании покушения на самого себя, сейчас начнет на всю Европу кричать о том, что к заговору причастен его научный конкурент. «Как же я забыл отключить монитор?! Впрочем, его намеки в начале беседы... Конечно, он все знал заранее. Эти вопросы о Софье... Еще немного, и он докопается до скромного участия Академии текста в российских делах. Конечно, Романов не может не знать, что сегодня любая академия — мозговой центр нескольких правительств, да еще и разведка в придачу. Но одно дело — догадываться, а другое — предъявлять обвинение». Принтам решил слить часть правды, чтобы отмежеваться от опасных связей.

— Да, мне нужно было это Кольцо! Оно помогало нам в борьбе с Халифатом и американским гегемонизмом. Но работа выполнена, расчет произведен. Все! Сейчас они предлагали мне новое дело, но, если вы видели, разговор кончился ничем...

— А я почти ничего не видел и ничего не слышал. Но, как вы понимаете, чтобы поверить вам на слово, мне нужно знать, от чего вы сейчас отказались. Чтобы, по мере того как Они будут это делать, мы могли четко отделять их действия от ваших.

— Ладно, ладно. Это как раз небольшой секрет. Их интересы теперь всецело прикованы к Греции. Но это не военный интерес. Судьба греков зависит теперь от исхода борьбы на других фронтах, так что меня этот регион волнует не очень. Если хотите, я могу обещать вам, что вообще не буду заниматься Грецией года три.

Принтам встал с кресла и картинно приложил руку к сердцу в знак клятвы. Он подошел к окну и поднял жалюзи. В комнате повеяло уличными газами. Академик простер руку над кварталами Брюсселя: