Ведьмино отродье

И, выйдя из костярни, вы двинулись по улице. Было темно и холодно. Зима тогда еще не наступила, и снега пока не было, но лед уже похрустывал на лужах. Лягаш молчал; ты, глядя на него, гадал — о чем это он думает? Так вы прошли почти что до самой Подгорной Заставы… Как вдруг Лягаш остановился и спросил:

— Чей это дом? — и указал на старую, обшарпанную хижину.

— Не знаю, — сказал ты. — Да и зачем это мне знать?

— Затем, — нахмурился Лягаш. — Это не просто дом. Здесь когда-то жила твоя бабушка, Старая Гры.

Ты снова посмотрел на хижину. Ну, хижина как хижина. В окне горел огонь, за занавеской виднелась чья-то нечеткая тень… Тень тебя очень напугала — ты вздрогнул, неуверенно спросил:

— Зайдем, что ли?

— Нет, незачем, — сказал Лягаш. — Там сейчас живут какие-то совершенно посторонние. Ничего там от Гры не осталось. Но все-таки ты должен знать, что это за дом такой. И еще было бы неплохо, если бы ты хоть иногда вспоминал, чей ты сын и чей внук. А брагу пить да когти рвать, для этого ума много не… А! — и лапой махнул, замолчал, потом отрывисто сказал: Ну, все, прощай!

Вы обнялись. Потом Лягаш — теперь уже один — прошел еще немного во весь рост, а после пал на все четыре — и не спеша, размеренной рысцой пустился по дороге, и вскоре пропал во темноте…

И с той поры нет-нет да словно невзначай ты подходил к тому чужому дому. Сейчас в нем, говорят, живет семья плетенщика; они корзины делают, лукошки. А твоя бабка, та была… так они говорят… была ведьмой. И ты, они в этом уверены, пошел в ее породу. И потому — конечно только за глаза они именуют тебя «Ведьмино отродье». Можно, конечно, гневаться. И можно хватать болтунов за загривки, и рвать их, рвать!.. А можно и смолчать, подумать и решить, что, может быть, они и правы. Ведь если это так, если они действительно правы, то тогда сразу становится понятным, почему это именно ты, а не кто-нибудь другой, смог отыскать в Лесу Убежище Луны, а здесь, уже в Дымске, ты, глядя на Солнце, вдруг совершенно ясно понял, что…

Нет, хва! Еще раз хва! Об этом еще слишком рано не только говорить, но даже думать. Да и уж слишком они, эти Луна и Солнце, далеки от тебя — они там где-то, в бесконечном небе. А вот зато прямо здесь, на земле… Вот ты сейчас лежишь здесь, в этой яме, и им всем кажется, что ты строго наказан, заперт. Но разве наверху, во дворе, или даже в казарме, или даже во всем Дымске, ты разве был свободен? А они? Р-ра! Нет, конечно же! Там кругом те же самые ямы, ну разве что только пошире, и все. Вот, скажем, яма первая поселок. Там так: Вожак, охота, войны с Корноухими… А больше ничего; стена, со всех сторон стена, высоченная! А вот уже вторая яма — Дымск. Тут уже так: казарма, служба, когти рвать… И снова стена! Так что же тогда получается? Мир — это ямы, много ям. Попал в одну; карабкаешься, лезешь по стене, цепляешься, когти ломаешь… А после, только выбрался, шаг, два ступил — и снова провалился, только теперь уже в другую яму, которой ты раньше не только не видел — ты о ней даже понятия не имел! А она еще глубже тех, прежних. Вот если бы…

И вдруг…

Глава десятая — НЕ ПУТАЙ!

Решетка, поднимаясь, заскрипела. Рыжий поспешно глянул вверх…

Р-ра! Р-ра! Да это же Лягаш пришел! Рыжий, прыгай к нему! Обнимай! Визжи от радости, кричи!..

Но Рыжий не кричал, не прыгал. Просто, задравши голову, смотрел на Лягаша и молчал. И чувствовал, как будто кто-то невидимый душит его все сильней и сильней. И скоро и вовсе задушит!

— А! — подмигнул ему сверху Лягаш. — Я вижу, ты совсем зазнался. Ну что ж, и такое бывает.

И спрыгнул в яму, сел напротив Рыжего, и снова подмигнул ему. А Рыжий хоть бы шелохнулся! Рыжий по-прежнему сидел, смотрел на Лягаша, молчал. Лягаш, немного подождав, спросил:

— Ты что, не рад?

— Нет, рад, — тихо ответил Рыжий. — Просто… не знаю, что тебе сказать.

— Ну так скажи, что думаешь.

— А я… не думаю.

— Ар-р! Ар-р! — засмеялся Лягаш. — Да это вообще прекрасно! Кто думает, тот не живет. Жить некогда; все думаешь да думаешь…

И помрачнел. Спросил:

— А вот если серьезно, как тебе здесь?

Рыжий задумался, глянул туда-сюда по сторонам, потом опять на Лягаша… И медленно, словно с трудом подбирая слова, сказал так:

— Да как будто в Лесу. Снег. Логово.

Лягаш еще сильнее помрачнел и настороженно спросил:

— И… часто вспоминаешь Лес?

— Не очень, — равнодушно сказал Рыжий. — Да и зачем это теперь?

И хмыкнул, замолчал. Долго смотрел на Лягаша, потом также долго на Солнце, на крупный, медленно падающий снег… И вдруг сказал:

— Расскажи мне о бабушке Гры.

— Гры? — поразился Лягаш.

— Да. А что?

— Так, ничего.

Лягаш задумчиво прищурился, пристально посмотрел на Рыжего, долго смотрел, внимательно… а после засмеялся и сказал:

— А! Все понятно. Тебе небось сказали, что ты ведьмино отродье. Так ты не верь!

— Чему?